Изгои Интермундуса (СИ)

– Красиво, – отзываюсь я, смотря на яркие вспышки звезд над головой. Прикрываю глаза, ощущая, как кожу под шубой пронизывают тонкие иголочки декабрьского мороза. Звезды всегда рождали воспоминания, раньше я часто любила смотреть на них и на город, спящий у Холма Времен...

Я сидела на краю каменного балкона, мои ступни упирались в пустоту: было немного страшно, но я знала про барьер, поставленный отцом, который не даст упасть и разбиться. Вдруг чьи-то сильные руки, обхватив меня за плечи, прижали к себе.

– Стоит на секунду отлучиться, как ты совершаешь что-нибудь безрассудное, – прошептал голос.

– Я не упаду, – заверила я. – Кроме того, ты ведь держишь меня.

– И не собираюсь отпускать, – коротко ответил обладатель низкого, успокаивающего голоса, прежде чем втащить меня обратно на площадку балкона западной башни. Закрыла глаза, пытаясь утонуть в нежности, с ног до головы.

– Я ведь дал обещание… – объятья ослабли, и руки мягко развернули меня спиной к спящему внизу городу.

– Лео… – прошептала я, подняв веки.

Первое, что попалось мне на глаза – были угольно-черные локоны, обрамлявшие низкий лоб овального лица. Четко очерченные, словно высеченные из камня, губы Теона растянулись в улыбке, а в его глазах цвета темных морских глубин, поддернутых вечным льдом, вспыхнули сияющие в вышине звезды.

От испуга и мешанины чувств, переполнившей меня, я шагаю в сторону и тут же проваливаюсь в пропасть, запоздало вспомнив, что нахожусь на крыше трехэтажного здания – как раз напротив прорехи в ограждении – в этот момент чья-то крепкая рука хватает меня за запястье.

– Дура! Ты что творишь?! – рычит Теон, удерживая меня от падения вниз.

[1]vagus (лат.) – скиталец, бродяга

Глава 17. Когда пробьет полночь

Молниеносно хватаю Дею за запястье, согнувшись под тяжестью ее веса. Рука немеет от боли – плечо словно опалили огнем – но я не собираюсь отпускать, ведь когда-то я пообещал вечно держать ее за руку.

– Отпусти, я не разобьюсь, сугробы внизу под два метра, – просит она.

– Не дождешься, – цежу сквозь зубы. Но все же понимаю, что, если она начнет сопротивляться, я не смогу удержать ее.

«Обещаю, что буду в порядке»,– мысленно заверяет она, высвобождаясь от моей хватки.

Ее тело, пролетев три этажа, с глухим шлепком шмякается в снег, как и мое сердце. Что-то я совсем размяк за последнее время, раз такая мелочь, как прыжки в сугроб, выбивают из колеи.

– Я жива! – спешит сообщить Дея. – Но буду благодарна, если кто-нибудь поможет мне выбраться!

Маша и Кир кидаются к выходу на лестничный пролет. Наклонившись ближе к краю и потерев левое запястье, с силой сжимаю саднившее плечо. От этого движения боль возрастает троекратно.

«Ты как?»,– мысленно кидаю я.

«Нормально, правда, немного неуютно».

Бросаю взгляд на открытый люк: вниз ведет железная лестница с едва различимым в темноте силуэтом ступенек.

Однако, долго же они спускаются, неужели, решили по дороге перекусить? Cнова опускаю глаза на темное пятно на сугробе. И почему я не воспользовался магией? Ах, да. Глаз полная школа, и плечо отваливается, а при такой боли можно с успехом грабануть без руки. Мозг ведь сигнализирует, что рука не в порядке, а при перемещении может нечаянно решить, что лучше оставить ее на крыше. Но все же, даже сейчас я могу кое-что сделать, и, не раздумывая, шагаю вперед.

Дея закрывает глаза, спасаясь от белоснежных ошметков. Я приземляюсь не так далеко от нее.

– А нельзя было воспользоваться лестницей? – интересуется она.

– Я просто сократил путь, – отрезаю, выбираясь из сугроба.

Высвободить девушку оказывается гораздо сложнее, но справившись с этим, я рывком беру ее на руки. Очевидно же, что ее необходимо отнести в медпункт, тем более Дея, как ни странно, не сопротивляется и не бурчит. Может, повредила чего. Благо Вика не совсем дура, и согласилась на то, чтобы медсестра дежурила во время вечеринки. За двойной оклад и не на такое согласишься.