Изгои Интермундуса (СИ)

– А он не очень-то любит веселиться, – констатирует факт Кир, Синицына кивает в знак согласия, а я только вздыхаю, пожав плечами.

Мне немного не по себе от того, как Теон себя повел, но тут уж ничего не попишешь – он не любитель подчиняться, чьим бы то ни было указаниям, он и просьбы-то с трудом выполняет. Но все же у его поведения были последствия – после его ухода осталось неловкое напряжение, висевшее в воздухе, словно дымовая завеса.

– Ой, – Машин возглас заставляет меня вздрогнуть, – чуть не забыла. Мне же сегодня еще Милану из садика забрать надо!

Быстро собравшись, наскоро скидав в сумку свои вещи – листы, карточки и учебник – она, на ходу надевая куртку и обуваясь, выбегает из квартиры.

Мы остаемся вдвоем. Сердце стучит в ушах так, что мне не сразу удается расслышать Кира:

– Аня, ты…

Глава 5. Яд окты

Проснулся с жуткой головой болью. И неудивительно – спал от силы часа полтора. Бессонница, вызванная раздражением с примесью ревности и гнева, не отпускала и опять промучила меня всю ночь. Вчера, в тщетной попытке уснуть вспоминал различные способы убийства. Вариантов перевалило за сотню. Два дня назад, нарезая круги рядом с домом на Гаражной улице, я так злился от своего бессилия и вынужденного духовного рабства, что эта злость утихла только под утро Пятницы.

– Ты уснул, что ли? – спрашивает Дея, резво перепрыгивая через лужи и мурлыкая под нос какую-то песню.

Поднимаю взгляд от намокшего асфальта и молча смотрю на девушку в черных брюках и короткой куртке. Влага, висящая в воздухе после прошедшего дождя, незаметно возвращает тщательно уложенным темно-рыжим волосам первоначальный вид.

– Не всем же прыгать от радости, – устало отвечаю тихим голосом, ругаться абсолютно нет никакого желания, – И да, я знаю, что ты завтра собралась на свидание.

Дея останавливается и резко оборачивается. Лицо девушки заливается краской.

– Ну... Я... – начинает смущенно бормотать, словно оправдываясь. Чужие и такие яркие эмоции – радость, предвкушение, волнение с толикой смущения – удавкой сдавливают мое горло.

Резко выдыхаю сквозь зубы, притворно поежившись. Холод – последнее, что меня волнует. Просто не хочу показывать, что меня все это задевает. Чувство, будто конченые придурки устроили танец на костях только что сгоревших людей – неуместно и противно.

– Ты не против? – спрашивает Дея, она уже отвернулась, так что вряд ли увидела, как у меня округлились от удивления глаза.

Ей не все равно? Хотя нет. Рыжую принцессу на самом деле не волнует мое мнение: судя по мыслям, витающим вокруг цвета и фасона платья – это был дежурный вопрос.

Она сбавляет шаг, когда мы подходим к более оживленному участку улицы, и начинает озираться по сторонам, ища кого-то. Ответ очевиден. Его. Все внутри вскипает, подобно расплавленному железу и медленно капает, прожигая в сердце дыру, как в куске бумаги.

Так... Удушить. Эффективно, но столько силы надо приложить, что я полусонный вряд ли справлюсь... Зарезать. Легче, но грязи будет прилично, и попасть нужно точно...

– Простите...

Я отвлекаюсь на придуманное ночью занятие и не замечаю, что мою горе-спутницу, решившую пройти сквозь плотный сгусток людей, двигающихся в сторону подъехавшего автобуса, стиснула пара сомнительных элементов, один из которых явно собирается подрезать ее жалкое подобие походного рюкзака. Оттолкнув парня в перчатках, выдергиваю девушку и тащу в обход образовавшейся толпы.

– Ты хотя бы смотри, куда идешь, – цежу сквозь зубы, не сбавляя шаг.

– Ой, Теон, рука... – она спотыкается, явно не успевая за мной.

Обернувшись, останавливаюсь и отпускаю руку девушки, побелевшие пальцы которой становятся красными. Дея потирает ладонь, немного поморщившись.

– Перчатки надень, – коротко бросаю я. – Заболеешь еще и будешь весь день ныть, что свиданку пропустила.

Знаю, что мой голос звучит грубо. Но злюсь я скорее на себя, чем на нее.

Да что же со мной такое? Последние несколько лет, а то и больше, я, конечно, чувствовал раздражение, но не до такой степени. Обычно это была усталость и скука, смешанная с безразличием, перебиваемым приступами неконтролируемой заботы – ведь сейчас я убежден, процентов на 90, что пекусь об этой девушке не по собственной воле. Если признать обратное, то лучше застрелиться и не мучиться, чем упиваться жалостью.

Бессонная ночь дает о себе знать полным отсутствием ощущения времени и пространства. Прихожу в себя только от дребезжащего звонка на большую перемену, когда подавляющее большинство школьников пулей вылетает на первый этаж, откуда доносятся манящие запахи жареной рыбы и картошки. Есть мне хочется еще больше, чем спать.

– Обед! – потирая руки, улыбается мой... Как лучше назвать того, кого жаждешь прибить?

«Ангел...», – мысли Деи вклиниваются, вызывая приступ тошноты. Теперь мне уж точно кусок в горло не полезет.

– А что самое вкусное бывает на обед? – интересуется она, вставая и направляясь за неугомонной парочкой друзей.