Изгои Интермундуса (СИ)

Захожу в квартиру прежде, чем она успевает договорить. Окинув взглядом невзрачное помещение, на мгновение останавливаю взгляд на старом зеркале – в нем отражается бледное лицо с нахмуренными бровями и сжатыми губами. Закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пряча чувства за привычной маской безразличия. Но все равно ощущение того, что я веду себя неправильно, полностью не исчезает. В первой же комнате – напротив старого трюмо – находится небольшой диван, накрытый плетеным покрывалом с вышитыми на нем гроздьями винограда. Только почувствовав под ногами мягкий ворс, понимаю, что забыл снять обувь, но притяжение дивана слишком сильно. Бросив пальто в соседнее кресло, я буквально падаю на излюбленный предмет мебели последних столетий. От него несет плесенью и кошачьей шерстью – наверное, это из-за совдеповского покрывала – но после бессонной ночи я согласен на все, что имеет подушку и отдаленно похоже на кровать.

– Теон! Какого черта?! – мое уединение с диваном прерывает со злостью кинутое в меня пальто. – Живо разувайся!

Удивительно, на что способно тело человека: ты можешь сутками не спать, но стоит только на секунду прилечь, как весь организм сразу начинает сдавать позиции. Вот и сейчас, я не могу пересилить накатившую на меня усталость, чтобы просто открыть глаза или ответить ей что-нибудь грубое, лишь бы она отстала. Раздраженно цокнув языком, Дея выходит из комнаты. Секунд пять спустя слышу, как она расстегивает свою сумку и начитает в ней рыться. Через пару минут входная дверь с оглушительным хлопком закрывается.

Опять я ее разозлил.… Ну да ладно. Все равно уже…

Скинув мешающий шарф на пол, переворачиваюсь набок. Сон мягкой пеленой накрывает меня…

–Теон! Теон! – знакомый голос позвал меня из темноты.

Обернулся.

Звонкий смех заполнил окружающее пространство. Стало так спокойно, словно мне опять одиннадцать лет, словно нет больше сомнений и недостижимых желаний…

Тьма отступила, открыв взору озеро, залитое лунным светом. На противоположном берегу кто-то стоял. Я силился рассмотреть силуэт, но вдруг все исчезло…

Просыпаюсь от ноющей боли в груди. Такой знакомой, но от этого не менее противной. Встаю с дивана, поднимаю шарф и пальто. Огибаю диван и делаю шаг через планку золотистого цвета, разделяющую смежные комнаты: теперь мои ботинки звучно цокают по керамической плитке. Кухня с резными шкафчиками цвета вишни купается в лучах осеннего солнца, а металлические ручки просторных ящиков сверкают так, что глазам становится больно. Умываюсь холодной водой и возвращаюсь в прихожую. Там запоздало понимаю, что умыться можно было в ванной комнате, находящейся ближе к входной двери. На трюмо лежит связка ключей. Наверное, Дея оставила их мне.

Вздыхаю – и воздух больно режет по стенкам легких, но так только кажется. Да и вся эта боль в груди – насколько бы реальной она не казалась – не физическая, а душевная.

Перед тем как выйти на лестничную площадку, медленным взглядом обвожу небольшую прихожую: грязно-желтые стены с выбеленным потолком украшает одна-единственная картина – явная копия работы Куинджи [Русский художник Архип Иванович Куинджи. Картина: Дьявольское ущелье. Лунная ночь. 1890-1895] – на которой изображено горное ущелье с сияющей в ночи рекой. Мягкие голубые тона и ослепительно-белый отблеск на водной глади завораживают, и в то же время успокаивают. На несколько минут я забываю об омерзительном тянущем чувстве, подобно червю, вгрызающемуся в мою душу. Но ощущение безмятежности быстро проходит, а боль возвращается с новой силой.

Измученное бессонной ночью тело больше не может сопротивляться, и я поддаюсь. Не проходит и пяти минут, и вот я уже быстрым шагом направляюсь туда, куда бы добровольно ни за что не пошел – в школу. Мне не было нужды спрашивать дорогу. За годы ставшая ненавистной Связь, та, что мы, венефикусы [veneficus (лат.) – чародей, ядовитый], называем Septimus Sensu [Septimus Sensu [сэптимус сэнсу] (лат.) – седьмое чувство], обострилась, и теперь я мог чувствовать Дею на расстоянии.

Дойдя до места назначения – кирпичного здания с зеленым крыльцом – сажусь на лавку, усыпанную кленовыми листьями. Совершенно не представляю, что я здесь делаю. Нет, конечно, знаю, просто не хочу себе в этом признаваться.

Это все из-за нее…

Что Дея забыла в этой невзрачной средней общеобразовательной школе №26?

«У него, как и прежде, такие же глаза цвета летнего озера…»