Изгои. Роман о беглых олигархах

Красивый я тут нарисовал автопортретик, не так ли? Глядя на этот автопортретик, можно вообразить, что я этакая ну почти невинная жертва. Почти… Однако было бы нечестно, прежде всего мне самому перед собой, так искажать собственный образ. В образе этом все очень неоднозначно. Вот небольшая иллюстрация к этому утверждению. История, которая позволит узнать меня с другой стороны. С лунной стороны, той, которая никогда не видна с Земли.

Был в Москве такой клуб «Министерство». Уж и не помню толком, где он находился, да это и не важно, все равно его давно прикрыли. А когда-то клуб процветал, считался модным, дорогим и пафосным. У меня был приятель, который считался в «Министерстве» завсегдатаем, нравилось ему там. Как-то раз он мне позвонил:

– Пашка, – говорит, – пойдем, сходим в «Министерство». Бабцов подснимем, то да се…

– Отчего же, – говорю, – не пойти. Натурально, пойдем. И подснимем, и то и се. Чего нам, в самом деле-то?

Пришли мы туда, поместились за столик в вип-зоне, то есть все как положено. Выпили, покурили. Приятель мой человек гражданский, он в туалет отлучился закинуться дурью, а я сидел, курил кальян, глазел на девочек и прикидывал, к какой бы из них подкатить. Столик наш обслуживал официант, который меня с самого начала тихо бесил. Морда у него была какая-то наглая, и держался он нетипично для халдея. Не заискивал, не лебезил с целью соискания чаевых. Всячески демонстрировал свою полнейшую к нам индифферентность и собственную независимость. Мол, «ходят тут какие-то. Бычье, мля, негламурное. Старичье немодное». Даже, кажется, что-то такое сказал. Надерзил мне в ответ. Кажется. Ну и я ему ответил. Как? Возможно, не вполне адекватно. Я воткнул ему вилку в живот. Тут вернулся мой приятель, удивился. Официант вопил, катался по полу и делал вид, что вот-вот помрет. Свернув цепь событий, которые последовали за моей паскудной выходкой, скажу лишь, что беднягу уволили, а передо мной извинились. Кажется, я там кричал, что всех посажу и расстреляю. Вот такая я «невинная жертва». За дело терплю, сам знаю. Одного официанта мне полжизни не отмолить, да я и не молюсь. Ни за него, ни за кого бы то ни было. Даже за себя. Не привык как-то. Перед Господом Богом стыдно, что рассчитывает на его снисхождение такая тварь, как я. Хотя всякая тварь да славит Господа. Запутаться можно, правда? Так запутаться, что с катушек свернешься, а у меня с головой и так все не очень…

* * *

…Красно-черный броневик появился вдалеке, он был единственным движущимся предметом на дороге в этот час. Наши роли были расписаны заранее: я, взяв пулемет, молча кивнул Шурику и пошел в конец салона. Шурик включил передачу и стал потихоньку сдавать назад. Он очень медленно подъехал к противоположному краю стоянки и, перебросив ручку переключения скоростей в «драйв», до отказа выжал педаль акселератора. Желтая, пропахшая запахом тысячи задниц наивная туша школьного автобуса содрогнулась и, чуть помедлив, прыгнула вперед, перескочила через бордюр, вспахала газонную полосу и вылетела наперерез броневику.

Хорошо еще, что их скорость была невысокой, а водитель броневика как следует приналег на тормоз. Поэтому они не разрезали наш говенный автобус пополам, а лишь сильно вмялись в левый борт. От удара я потерял равновесие, и, если бы не схватился за поручень, идея абордажа инкассаторского броневика потерпела бы сокрушительное это самое… на букву «фе». Автобус покачался на осях и… не перевернулся. Раздался оглушительный треск – это Элекзендер строчил как тот пулеметчик, который «за синий платочек», и пули со стальным сердечником, запрещенные к использованию всеми мыслимыми конвенциями и соглашениями, вспарывали обшивку броневика, словно брезент. Я, еще оглоушенный ударом, тряся головой, словно братишка мистера Паркинсона, поднял свой пулемет и присоединился к Шурику, начав вскрывать инкассаторскую жестянку с другой стороны. После минутной артподготовки, когда броневик был превращен в дуршлаг, мы выскочили сквозь разбитые окна автобуса. Из недр броневика слышались вопли как минимум трех человек: значит, проблемы с живыми еще впереди. Времени на переговоры не было, к тому же замок изнутри могло заклинить, и Шурик прилепил к задним дверцам броневика круглую пластидную бомбу на магнитной подушке.

– Паша, валим, сейчас жахнет!

Шурик стоял в туче пороховых газов, и голос его звучал откуда-то сверху, так преломлялся в этом адском дыму звук.

Забежали за наш погибший автобус, и Элекзендер нажал на кнопку пульта бомбы. Жахнуло, и славно жахнуло, правую дверь сорвало с петель и отбросило метра на четыре. Цинк пулемета заметно полегчал, но что-то там оставалось, и я бросился к броневику. За добычей. Следом за мной рванул и Шурик, который первым увидел, как из кузова перевернутого инкассаторского автомобиля показалась окровавленная голова чернокожего охранника, а затем к голове добавились две руки, сжимавшие помповое ружье.

– Ложись! – крикнул Шурик, и я упал, выставив пулеметный ствол перед собой, а вот Шурик упасть не успел…