Изгой. Сердце и Разум

На этом телефонный разговор был закончен. На самом деле Кай не понял ровным счётом ничего, но искренне желал разобраться. Что ещё задумал этот дворянин?! Припарковавшись, он быстрым шагом направился в сторону особняка, где в каждом окошке горел свет, а на территории играла красивая классическая музыка.

Кай прошёл мимо высоких стен и, миновав раскидистые деревья, успевшие одеться в обильную зелёную листву, сквозь которую мерцали бледно-голубые и белые декоративные огни, направился к широкой площадке, где собрались приглашённые. Насколько он знал, важных гостей отец принимал именно там, если, конечно, это не были «деловые переговоры» сродни тем, которые он вёл время от времени с Виктором Грозным.

Кай пробирался мимо гостей и был уже почти на месте, когда взгляд выхватил из толпы Алекса и ту, что держала его под руку. Ноги налились свинцом. Белая рубашка с парой расстёгнутых пуговиц, казалось, больно сдавила грудь. Глубокий вдох и такой же глубокий выдох – сердце набатом забило в ушах. Удар, ещё удар – и тишина.

– Когда придёшь сюда, не забывай, ради чего ты превратился в того, кем сейчас являешься в глазах своего отца.

Кай медленно качал головой, отказываясь верить тому, что видел. Уголок рта подёрнулся в нервной улыбке, а затем губы сомкнулись в тонкую нить. К горлу подкатил ком.

– Прошлого не вернуть, а будущее настолько зависит от настоящего, что сложно сказать, чем всё закончится и к какому знаменателю придёт.

– Будущее от настоящего… – прошептал Кай, делая первый шаг после охватившего его ступор. Стоять на месте значило признать поражение. – Будущее от настоящего.

Расстояние между ним и братом сокращалось, а тело по-прежнему отказывалось подчиняться разуму. Холод расползался по каждой клетке, блокируя движения. Он медленно шёл и молился, чтобы мимика, о которой забыл за последние полгода, продолжала также смиренно спать и сейчас.

– Кай! – воскликнул радостно Алекс.

– Куда ты пропал, каналья? – раздался недовольный голос Графа, успевшего подойти к паре в тот самый момент, что и друг, отвлекая внимание собравшихся на себя.

Будущее от настоящего… Будущее от настоящего…

– Кай, – выросший словно из ниоткуда Пётр вступил в разговор, наблюдая за сыном, словно хищник за жертвой. – Ты опоздал.

Будущее от настоящего…

– Приехал сразу как смог.

Лёд в голосе и абсолютное спокойствие.

– Пользуясь случаем, хочу представить тебе невесту брата и его будущую жену. Александра Шереметьева.

– Я хочу познакомить тебя с важными людьми. Они помогут решить твою Судьбу.

– Когда твои сердце и разум будут слышать и понимать друг друга, ты добьёшься цели и победишь.

Кай смотрел в её искрящиеся карие глаза, в которых на доли секунды уловил растерянность, а сердце сжималось до размеров горошины, с каждым новым ударом причиняя нестерпимую боль. Рука Алекса лежала на тонкой талии, которую когда-то обнимал, и кровь стыла в жилах от этой картины. Пытка, страшнее которой не могло быть ничего на свете.

– Мои искренние поздравления.

Три пары глаз мерили его взглядами, но Кай не замечал никого вокруг – для него существовала лишь она одна. Она и бьющаяся в голове, как нарывающая рана, мысль о том, что будущее зависит от настоящего.

– Спасибо. Привет, – произнесла смущённо Александра, и волна дрожи пробежала по его телу, разрушая то, что создавал на протяжении восьми долгих месяцев.

Глава 9. Сдаться и уйти…

– Больше никогда не уходи вот так, ладно? Не бросай меня. Не бросай… Ты – моё всё, – прошептал ей в губы, опаляя горячим дыханием. – И никто: ни «Ястребы», ни мой отец – никто не сможет этого изменить, – твердил он, как сумасшедший. – Только с тобой чувствую, что я человек. Человек, не монстр. Ты – моё всё, помни об этом, ладно? Помни всегда. Всегда…

Привет… Это и всё, что могла сказать? Одно простое слово? Сухое и безэмоциональное? Ему потребовалось всё свое самообладание, чтобы прийти в себя. Как сквозь густой туман Кай услышал голос Графа:

– Твоя будущая жена просто обворожительна, Алекс! И где тебе удалось отыскать такую прелесть? Кому ты продал душу?

Дмитрий взял руку Александры в свою и со всей аристократической грацией, на которую только был способен, поднёс к губам хрупкое запястье: