Изгой. Сердце и Разум

– Граф Дмитрий Орлов к Вашим услугам, графиня Шереметьева.

Слова, словно ножи, полоснули по сердцу. Кай стиснул челюсти, а Саша улыбнулась и продолжила молча смотреть на обаятельного аристократа.

– Кончай паясничать, Граф! – толкнул его в плечо Алекс.

Друг выигрывал время, но его всё равно было ничтожно мало, чтобы прийти в себя. Внутри бушевало пламя, больно обжигая вскрывшиеся, незажившие раны. Ядерный взрыв, ограниченный уставшей бренной оболочкой, готовой вот-вот раствориться под натиском разрушительной взрывной волны.

– Ты выглядишь усталым, – не сводил с него подозрительных глаз Пётр.

Задержавшись на любимом и родном лице не дольше, чем того требовали рамки приличия, Кай обратился к отцу:

– Я всю неделю провёл в тренировках, это ли не повод?

– В таком случае, – снова раздался довольный голос Графа, – я думаю, Пётр Владленович точно возражать не будет, если сегодняшнюю ночь ты отдохнёшь в каком-нибудь приличном ночном клубе.

С этими словами он обнял друга за плечи, ударив того в бок.

– Ты с нами, чемпион? – обратился Орлов к Алексу, который так же, как и Пётр, сканировал брата взглядом.

– Разве я могу бросить свою невесту одну? По-моему, ответ очевиден.

Он по-хозяйки коснулся губами виска стоявшей рядом девушки, блаженно закатив глаза. Дмитрий почувствовал, как напряглось тело Кая и, недолго думая, его локоть тут же толкнул друга под рёбра.

– А жаль, – продолжал улыбаться Орлов. – Мы бы закатили славную пирушку!

– Не забудь об утренней тренировке, – посмотрел серьёзно на Кая Пётр.

– Ты меня знаешь.

– Теперь уже знаю, – ответил загадочно мужчина и поспешил отойти к вновь прибывшим гостям.

Он увидел достаточно, остальное его больше не волновало. В этот момент заиграла музыка, и Алекс посмотрел на свою невесту:

– Позволишь?

Саша протянула ему руку, присев в грациозном реверансе. Не спеша они пошли прочь, мило улыбаясь друг другу, словно давние приятели.

– Гарсон, шампанского младшему брату новоиспечённого жениха! – воскликнул Дмитрий, подзывая к себе официанта. – Держись, Кай, – едва заметно прошептал он ему на ухо. – Ты молодец! Дыши. Всё просто отлично!

Бестужев взял фужер с подноса и залпом осушил его. Похлопав друга по спине, Граф прошептал:

– Вот так! Это правильно. Я буду у себя. Мой дом – твой дом, ты знаешь. Только держись!

Холодная улыбка, быстрый кивок, ледяной взгляд, а внутри полыхал пожар, который вот-вот мог растопить лёд и вырваться наружу. Выбиваясь из последних сил, Кай пытался держать его под контролем, но, видит Бог, делать это становилось всё сложнее и сложнее.

– Обещаю, – прошептал он, проведя фалангой указательного пальца по её скуле. – Я обещаю, что никогда не заставлю тебя страдать. Я сделаю всё – возможное и даже невозможное – только бы ты была счастлива. Я люблю тебя. Помни об этом всегда, слышишь? Помни. Всегда.

Он гнал мотоцикл по мокрому шоссе, крепко сжимая руль пальцами. Сбитые костяшки уже давно перестали чувствовать боль. Холодный ветер, яростно шумевший в ушах, не успокаивал, как раньше, отчего жуткие мысли роились в голове, толкая на безумные поступки. Кай не знал, какая сила до сих пор сдерживала его, чтобы не наделать глупостей; чтобы не поставить жирную точку в будоражащей кровь драме, главным героем в которой был он сам.

Кровавые разборки, подпольные бои, младший Ястреб и его теперь уже далеко не праведный гнев, даже убийства – всё это можно было сдержать, побороть, затолкать внутрь на время, но то, что произошло на приёме… Это было похоже на агонию, которую ничем не унять, чью боль ничем не заглушить. Её невозможно было терпеть. Она выжигала изнутри, сводя с ума, обнажая душу, лишая всего: смысла жизни, земного притяжения, надежды, света…

– Александра Шереметьева, невеста твоего брата и его будущая жена.

Сквозь ревущий ветер раздался полный безнадёжного отчаяния дикий крик, который тут же поглотил громкий рёв двигателя мотоцикла. Однако легче не стало. Хлеставший по щекам дождь смывал слёзы, мешал видеть дорогу, но ему было всё равно. Он выжал максимальную скорость, надеясь, что скоро всё закончится, прекратится, и эта боль уйдёт, а вместе с ней – страдания и, возможно, он сам…

Дмитрий дремал под монотонную болтовню диктора на канале «Россия-24», когда громкий стук в дверь заставил очнуться ото сна. Парень не сразу сообразил, что происходит. Лишь когда удар повторился вновь, он встал с дивана и направился в прихожую, по пути бросив быстрый взгляд на часы – три ночи.

Открыв замок и толкнув дверь, Граф увидел Бестужева. Он качался из стороны в сторону – бледный, измождённый и до нитки мокрый. Приём закончился как раз вовремя, и гости успели разойтись прежде, чем небо обрушило на землю потоки воды, но, судя по внешнему виду, Кай не торопился скрыться под крышей.