Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность

В отношении же возможных христианских источников предложения ученых, прежде всего Джереми Коэна и Сьюзен Эйнбиндер, не всегда удовлетворительны. Они предполагают, что на женские образы в еврейских хрониках могла повлиять куртуазная литература. Однако куртуазная литература оформилась слишком поздно, чтобы служить источником таким авторам, как Шломо бар Шимшон или Элиэзер бар Натан. Влияние концепта куртуазной любви было с успехом прослежено в сочинениях «благочестивых Германии» (хасидей ашкеназ), созданных в XIII веке, но гораздо меньше вероятность такого влияния на тексты, написанные на век раньше. Кроме того, женские образы в этой литературе по большей части эротизированы, а доминирующее женское поведение – пассивно, что контрастирует с еврейскими хрониками первого крестового похода. Аргументация Эйнбиндер, построенная на сравнении литературных техник и обнаруживающая в ивритских хрониках такие «признаки рыцарского романа», как внимание к детали, множественность точек зрения, монологи и наличие внутреннего конфликта героев, не кажется убедительной, поскольку многие выявленные ею характеристики достаточно универсальны и могут быть найдены в литературах разных эпох, включая библейскую.

Юдифь и Олоферн. Миниатюра из Исторической Библии.

Франция, кон. XIII века

Возможно, вместо франко-германской куртуазной литературы XII века внешние источники репрезентации женщин в еврейских хрониках следует искать в более ранней англо-германской так называемой милитаристской агиографической традиции, содержащей поэмы о женщинах-святых. Среди них наиболее важными представляются три староанглийские поэмы о Юлиане, Юдифи и Елене, создавшие довольно маскулинный образ женщины духовно и физически сильной (например, способной победить демона или обезглавить мужчину-воина), женщины-воина, готовой принять мучения и смерть за веру – точно так же, как еврейские мученицы стремятся освятить имя Всевышнего своей смертью или физическими страданиями. Последнее зачастую остается незамеченным, однако важно, что еврейские женщины в хрониках жаждут не только смерти, но и страданий и специально провоцируют врагов на избиения. В этих агиографиях еще нет чуждого еврейским хроникам эротического компонента и мотива невесты Христовой, которые разовьются и утвердятся в христианской литературе в течение XII века.

К сожалению, не представляется возможным подтвердить эту гипотезу, продемонстрировав пути заимствования или доказав, что еврейские хронисты были знакомы с вышеназванными христианскими текстами. Эта бездоказательность вполне естественна в ситуации крайнего дефицита источников, когда датировка и авторство самих хроник остаются под вопросом, и практически все выдвинутые на данный момент предположения касательно христианских источников ею страдают. Все остается на уровне довольно приблизительных сравнений, позволяющих говорить скорее о типологических параллелях, нежели о прямых источниках. И тем не менее стоит вчитаться в эти агиографические поэмы, чтобы увидеть, что госпожа Рахель и другие еврейские мученицы-(само)убийцы действовали не в культурном вакууме: у них были не только литературные «предки» вроде «матери семерых», но и литературные «соседки» из христианской традиции, проявлявшие физическую силу, смелость и стойкость во имя своей истинной веры:

Юдифь убивает Олоферна —
Сильная раба Спасителя
Мудрая дева с шелковыми волосами
Правой рукой вытащила острый меч из ножен
Дабы нанести тяжкие удары […]
Высший Судия
Наполнил ее отвагой
И она поразила врага своего сияющим мечом
[…]
Наполовину прорубила его обнаженную шею…

Елена отправляется в Иерусалим —

Погрузили они на корабли доспехи, щиты и копья;
одетые в кольчуги воины, мужчины и женщины, взошли на борт. […]
Ни прежде того, ни с тех пор не слыхал я,
чтобы женщина вела более справедливую силу по путям морским…

Юлиана не желает отказаться от Христа и вернуться к языческим богам —

«Я говорю тебе правду […] я не боюсь твоего суда
И угроз истязаний
Ты не заставишь меня своим идолопоклонством
Отвернуться от восхваления Христа»/
[…]
Он приказал, чтобы ее, нагую и безгрешную,
Растянули и били бичами
[…]
Он приказал, чтобы она терпели удары
В течение шести часов, а потом приказал
Снять ее и отвести в темницу.