Ижорский гамбит

Утром одиннадцать виселиц были выставлены на льду в качестве ответа за повешенного диверсанта. Защитники замка приуныли. Мало того, что новгородцы к полудню утоптали снег, так ещё выставили новую башню, поставив её рядышком с обугленными останками первой. Так она казалась ещё выше прежней, а наверху сидел стрелок, сумевший сразить двух ротозеев, неосторожно прогуливающихся по стене. Где-то в это же время со стороны ворот появилось что-то странное. Проезд через мост перегородили наглухо закрытые сани, которые закованная в броню лошадка еле дотащила до места. В общем, штурма стали ожидать с минуты на минуту.

В час дня новгородцы под рёв рога и рокот барабана начали атаку замка. Две колонны, сверкая сталью доспехов, выдвинулись на исходное положение. Первая штурмовала с севера, вторая – с востока. Как только был наведён трамплин, к башне присоединили две оглобли, впрягли четырёх коней и покатили по льду, пытаясь с разбега взобраться на вал. Дабы ничего не препятствовало качению, бревенчатые полозья были обильно смазаны жиром и загнуты кверху, как на санках. Для этого специально выбрали кривые деревья. Лошадкам помогали два десятка из личной гвардии Пахома Ильича, защищённые железом с головы до пят. Сотня кочевников непрерывно посылала стрелы в сторону обороняющихся, не давая высунуть и носа в бойницы. Толкающих прикрывали щитоносцы, подняв ростовые щиты над головой. В самый последний момент в штурмовую башню приглашался молотобоец с кувалдой в руках. Когда техника подползёт к стене, он вобьет клинья в землю, дабы строение не сползло вниз. Помимо этого были заготовлены и лестницы, кучкой сложенные невдалеке. Всё говорило, что основной удар будет именно здесь.

В то время, пока башня скользила к донжону замка, с огнемётного танка сбросили укрывавший его брезент. Под соплом вспыхнул огонёк, и дуло высунулось из амбразуры лобовой брони. Длина моста почти десять аршин, плюс два метра перед воротами. Расстояние почти предельное для успешного применения огня, но на войне принимаются только два ответа на поставленную задачу. Снорька подправил ствол и, дождавшись порыва попутного ветра, крутанул кран, высвобождая горючую жидкость из стакана цилиндра. Подожжённый напалм вылетел из сопла, попав точно по краю парапета, над которым возвышалась крыша укреплённых ворот. Следующая струя прошлась по навесу. Зону обстрела заволокло чёрным дымом, сквозь который высовывались языки пламени. Дерево загорелось. Вскоре досталось воротам. Последний пуск огня был уже наугад. Бронированная лошадка тронулась с места, освобождая проезд. Остался ли кто живой, в этом огненном аду было не разобрать. Когда новгородцы подтаскивали брёвна, чтобы подпереть подрубленный мостик, никто не препятствовал. Ни стрелы, ни камня, ни даже грубого слова не было в ответ. Видимо, знакомые с применением «греческого огня» при осаде Орешка вовремя подсуетились и сообщили своим товарищам. Как только танк отъехал со своего места, а мост был починен, по дороге, ведущей к воротам замка, стали подготавливать санки с тараном. Подгоревшие доски не выдержали удара тяжёлого бревна и рухнули, высвобождаясь от железных петель. Теперь оставалось с помощью верёвок выдернуть таран, дабы освободить проезд, либо дотолкать его внутрь. Но когда всё вокруг горит, ни то, ни другое сделать невозможно. Удачно начавшаяся атака на воротах обернулась просто большим костром.

Ливонцы даже не пытались тушить пожар. Защищавшие ворота кнехты соорудили небольшую баррикаду и отошли к часовне, где Ульрих собрал резервный отряд. Потери были незначительны: два чудинца навсегда остались на своём посту да шестерым опалило бороды. Брат-рыцарь Карл, отвечавший за оборону южной башни, прислал на подмогу двух арбалетчиков и явился сам с тремя оруженосцами. С его стороны новгородцы не атаковали, а после потери ворот лучше держаться с крупным соединением. Взвесив обстановку, Ульрих обратился к Карлу:

– Почти сотня со мной, пять десятков на стенах. Надо контратаковать.

Рыцарь лишь покачал головой, не соглашаясь с мнением командира.

– Как ты это сделаешь? – спустя секунду поинтересовался Карл. – Ворота в дыму, мы задохнёмся.

– Забудь про ворота. Через них ни мы, ни руссы пройти не смогут. Когда горелые брёвна рухнут, там будет завал. Мы поступим иначе, захватим их штурмовую башню.

– Ульрих, ты в своём уме? Проще снова бросить горшки со смолой да запалить её к чёрту.

– Я-то в своём. Руссы на этот раз поступили умнее. Доски блестят на солнце, значит, их полили водой. Карл, ты лучший мечник ордена. Когда на башне опустится мостик, запрыгни на него и освободи верхнюю площадку. У тебя получится. Ты только продержись там, а когда основные силы новгородцев подтянутся, их ждёт сюрприз.

Гаврила Алексич, сидя на коне, в окружении своих друзей, заметно нервничал. Скорость, с которой приближалась башня к замку, была черепашья. На восточной стороне повалил чёрный дым и раздались радостные крики.

– Тяжело ползёт. Ну кто ж так толкает? Нельзя было обозников привлекать, ленивы они. Говорил я тебе, Пахомушка, не послушал меня.