Ижорский гамбит

Идея захватить замок втихаря и преподнести в качестве подарка своему князю пришла в голову Бата Сухэ перед самым сном. Отец как-то рассказывал, что во время набега в страну, откуда привозят драгоценный шёлк, он сумел с одним десятком нукеров на рассвете захватить маленькую крепость. Тогда он с помощью ножей взобрался на стену и перебил охрану на воротах, после чего остальные воины смогли занять её почти без потерь. За этот подвиг Шоно получил в подарок табун кобылиц, а вскоре уже командовал тысячей. Вот и решил закрепить успех предка Бата Сухэ, проявил преступную инициативу. Пока новгородцы спали, трое кочевников сумели незаметно прокрасться к воротам и затаиться под настилом мостика. Когда проходила пересменка стражников, они прильнули к деревянной стене. Перед самым рассветом самый крепкий из них присел на корточки, а второй забрался на его плечи. Выждав удобный момент, ловкач перебрался через стену и попытался задушить охранника. Попытка закончилась неудачей, и теперь двое оставшихся в живых сыновей степи бежали к лагерю руссов под прикрытием дождя из стрел.

Однако не всё было так плохо. Прятавшись под мостом, степняки сумели каким-то образом в темноте разглядеть подрубленные стойки. Только за это можно было простить самовольство Бата Сухэ. Иначе при штурме огнемётный танк был бы угроблен. Этими новостями поделился со мной Пахом Ильич, вернувшись с военного совета от Александра.

– Крепостицу без потерь не взять. Слишком удачно черти поставили её. Может, всё же попробуешь огнём? – Ильич почесал бороду, ожидая моего согласия.

– А что князь? Он сюда воевать пришёл али смотреть, как мы за него всё сделаем?

– Да как сказать, Яков идти на штурм не захотел. Конница у них, видите ли. Сказал, пусть новгородцы ворота разобьют да атаку ложную на противоположной стороне устроят, а они уж всё остальное доделают.

– Атаку говоришь. Да пока новгородцы подбегут к замёрзшей речке, спустятся на лёд, потом поднимутся на вал, поставят лестницу, их три раза успеют убить. А если останутся целы, то сражаться с профессиональными воинами на стенах не смогут. Это же ежу понятно. Как такое Яков мог предложить? – возмутился я.

– Мне-то душу не трави. Гаврила Алексич до сих пор спорит, только без толку всё это. Штурм на завтра, после полудня, степняки помогут стрелами, так как насчёт огня?

– Придумаем что-нибудь. Немцу сдаться предложим, иначе… без крови никак.

Снорька оседлал своего коня, подхватил копьё с белой тряпкой в одну руку, во вторую большой бутерброд и направился к воротам замка. За ним последовали Парамон с внуком, держась чуть позади. Троица миновала караульный костёр и полукруг из составленных вплотную, друг к дружке саней, являвшихся оградой лагеря, оставляя за спиной акрабалисту, снаряд из которой остудил бы любого рыцаря. Перед мостом всадники остановились.

«В рог погудеть, что ли? Так инструмента нужного нету», – подумал Снорри и просто крикнул в сторону замка:

– Эй, есть кто живой? Послание для воеводы!

Перекинув через ворота тубус с грамотой, троица осталась ждать ответа. Свей ел бутерброд, а Парамон с внуком грызли орехи, прихваченные в Гостилицах. За жующими новгородцами наблюдали стражники, подслушивая, как еле разбирая буквы, Ульрих читает вслух ультиматум. Помимо сдачи замка предлагалось заплатить, за каждого желающего отбыть домой кнехта выкуп.

– Воинот, где тело лазутчика, что с утра пролезть пытался? – Ульрих скрутил грамоту, пытаясь засунуть её в футляр, но получалось плохо.

– Возле часовни, у поленницы, – ответил стоявший рядом воин.

Рыцарь хотел было спуститься по лесенке вниз, как что-то передёрнуло его, Ульрих ещё раз посмотрел на новгородских парламентёров. В голове всплыли недавние события под Орешком, когда он сам пытался сообщить условия капитуляции. И снова наглый, жрущий какое-то лакомство русский сверкал золотой бляхой на солнце. Это не совпадение, это точно он. «Значит, приезжай завтра… ну-ну».

– Подвесь труп перед воротами, это и будет ответ дикарям.

Спустя пятнадцать минут из-под навеса ворот высунулось бревно с верёвкой, а вслед за этим вылетело тело. Повешенный кочевник раскачивался подобно маятнику под весёлый гогот ливонцев, почти задевая босыми ногами промёрзшую землю.

– Готовьте доски и трамплин, – распорядился Пахом Ильич, в бинокль наблюдая за ходом переговоров.

После этих слов обозники, подхватив топоры с клиньями, вооружившись двуручной пилой, отправились в лес. Было б дело где-нибудь в Дерпте али в Варшаве, то разобрали бы по брёвнышку близстоящие домишки. А так, в Копорье, вроде как у себя дома, безобразничать негоже, да и лес нужен сырой. Спиленную ёлку освобождали от лап, вбивали клинья по всей длине, и раскалывали на грубые доски, после чего, лошадки отвозили готовые изделия к противоположной воротам стене замка.