Ижорский гамбит

Офицер военно-морского флота СССР, ни разу не выпивший спирт, таким считаться не может. Это как у подводников. Если не испил плафон морской воды при первом погружении, то можно считать, что его и не было вовсе. Викинги спирта в глаза не видели, не говоря о том, что пробовали. После показательного выступления, при попытке повторить действо за мной, храбрые воины прониклись уважением. Снорри на ходу сочинил какие-то стихи, суть которых мне была непонятна из-за невежества в знании эпоса, после чего я был зачислен в близкие друзья северного народа.

Утром с помятыми лицами мы стали растираться снегом. Это был единственный способ соблюдения гигиены во время пути. До ближайшего погоста, где можно было попариться в бане, было три перехода, но подхватить какую-нибудь вошь или блоху никто из нас не хотел. Так что растирались до красноты во всём теле.

– Лексей, где ты научился пить эту гадость? – спросил меня Снорри. – У меня горло дерёт до сих пор.

– В Западной Лице. А что?

– Это где такое место? Надо знать, дабы обходить его стороной.

– Далеко на север отсюда. Ночи там как день, северное сияние освещает горизонт сиренево-изумрудным светом, стылый ветер пронизывает до костей, а когда поёт вьюга, то нечем дышать из-за снежной крошки. Но это самое красивое место на всей земле. В тех местах я родился.

– Понятно. Нет ничего краше Родины. Я тоже мечтаю попасть домой, только не ждёт меня там никто.

Мы помолчали с минутку. Каждый подумал о чём-то своём, что было близко к сердцу.

– Трюггви сказал, что после Смоленска он будет наниматься на службу. Но если его будут заставлять поклоняться кресту, то служить не будет.

– И кто его на работу возьмёт? Времена давно изменились. Все князья христиане и не потерпят язычников.

– Ты возьмёшь. Тебе всё равно, какой веры придерживается человек. Я это давно заметил.

– И что ты ещё заметил? Говори, рядом с нами никого нет, в бою мы сражались вместе, какие могут быть секреты?

– Неправильный ты какой-то. Ничего тебя тут не держит. Ты на всё смотришь со стороны.

Наш разговор прервал Захар Пафнутьевич.

– Лексей, соль у вас есть? Мешок где-то потеряли, все санки перерыли – найти не можем.

– Сейчас, обожди. Найдём.

Натянув на себя тельняшку и накинув на плечи шубу, я отправился к нашим возкам. Берестяной короб с солью лежал вместе с продуктами на последних санках. Гаврила Алексич в это время делал заученные упражнения утренней гимнастики, разрабатывая левую руку. Поначалу к подобным действиям боярина относились с лёгкими усмешками, но узнав истинную причину и рассмотрев свежий рубец на могучем теле, смеяться перестали. Рана, полученная Алексичем, по тем временам была практически смертельна. И если человек выживал, то работать уже не мог, становясь иждивенцем пополняя ряды просящих милостыню на паперти церкви. Гаврюша закончил приседать с одновременным поднятием рук, покрутил туловищем из стороны в сторону и, взяв у Вятко меч, проделал несколько финтов, изображая бой с тенью. Фехтовать с пустым местом в то время могли только очень бесстрашные воины. Считалось, что боец бьётся с невидимым духом и ещё неизвестно, посчитает ли эфирное создание поединок оконченным. Дух мог выждать время и возобновить бой в самый неподходящий момент, когда бойцу будет угрожать опасность от острой стали вполне видимого противника.

– Как рука, Гаврила Алексич? – поинтересовался состоянием здоровья у боярина.

– Плохо. Но с каждым днём становится лучше. Что ж ты, Лексей, меня с собой не позвал, когда к данам в гости ходил? – с укором спросил Гаврюша.

– Помилуйте, Гаврила Алексич, за полночь уже было. Думал, спишь уже давно, будить не стал.

– Ага. Как же, песни орали, что проснулся я. Так что, в следующий раз не забывай друзей.

«Следующий раз будет в Смоленске. Я тебя таким напитком угощу, как звать себя – забудешь», – подумал про себя, но вслух сказал другое.

– Как можно? В Смоленске для дорогого друга подарок приготовлен. Какой? Секрет.

Пройдя мимо Гаврюшиного возка, оставив боярина ломать голову, что за подарок его ожидает, я приблизился к продуктовым саням. Соли в них не было. Лукошко присутствовало, а внутри пусто.

«Чертовщина какая-то, – пронеслось в голове, – ещё вчера тут лежал целый фунт, не меньше».

О факте пропажи соли в обозе я поведал Снорьке. Свей посмотрел на меня удивлёнными глазами и выдал то, от чего мне стало стыдно. Оказывается, после спирта я выдул бутыль вина, а потом рассказал, что из соли можно вырастить кристалл, а если добавить медный купорос, то он будет похож на сапфир. В связи с этим и был собран весь запас соли в обозе.

– Надеюсь, сделать ничего не успел?

– Не знаю. Я спать пошёл.