Ижорский гамбит

Ближе к обеду два корабля пристали к берегу в условленном месте. Пахом Ильич одновременно радовался и немного был опечален. Сеня случайно нашёл в трюме второй сундук, когда вытаскивал плотницкие инструменты. Меньше основного, но также с серебром. А вот, немца, на которого он так рассчитывал – не было. И если бы его просто убили, так нет.

– Утёк гад. Понимаешь, Лексей. Как бы объяснить… Сбыслав, он так хотел, ай, бес с ним. Главное, что все живы.

Ильич в сердцах махнул рукой и направился к сундукам пересчитывать марки. Спустя час, после доклада Бренко он уже представлял весь объём добычи и мог послать гонца к боярам. Сумма впечатляла даже привыкшего за последний год к большим цифрам Ильича. Тут-то и охватила купца настоящая печаль. Вызвав к себе командира своей дружины, Пахом поделился с ним мнением, что неплохо бы организовать маленький, но весьма надёжный и, самое главное, преданный отряд. Богатство и беда если и не братья, то очень близкие родственники. Не дай бог, кому-нибудь стукнет в голову подлая мыслишка, – горе начнётся; вот и должны в этот момент отобранные люди пагубные для всего коллектива идеи пресечь. Бренко задумался, а потом назвал с десяток имён, причём несколько из них были не из его старой шайки. С ними уже занимался я. Немного убеждений, немного угроз, немного обещаний, приправленных религиозными идеями и пара фокусов. В общем, этот десяток теперь находился в непосредственной близости к сундукам.

Протяжный троекратный рёв рога возвестил об окончании бойни на реке Ижорка, впоследствии названной Невской битвой. Новгородское войско отошло к своему лагерю, приблизительно, где сейчас находится Усть-Ижорское кладбище, выставив боевое охранение, которое каждый час докладывало, что творят недавние противники. Пора было подводить итоги. Убитыми было потеряно двадцать три дружинника боярского ополчения, почти половина из примкнувших ладожан и с дюжину ижорских охотников. Оставшиеся в живых все через одного пестрят окровавленными повязками. Сколько из них переживут эту ночь, не брался сказать ни один лекарь. Хорошо, если выживет треть. На полянке все места, где давали тень деревья, были устланы самодельными носилками с перевязанными горожанами, вокруг которых бродили несколько стариков с молодыми помощниками. Местных колдунов привёл ижорский вождь, и те оказывали примитивную медицинскую помощь, в основном специализированными болеутоляющими препаратами. Княжья дружина не досчиталась сорока человек, ранен был каждый пятый, и огромные потери среди лошадей, настолько, что заводных коней не осталось вовсе.

Гаврила Алексич сидел в палатке Якуновича, схватившись за голову. Поход за казной вышел кровавым.

– Что я дома скажу?

– Новгород отстояли! Честь нам и слава за это. А серебро, Гаврюша, оно приходящее. – Сбыслав успокаивал друга.

– К вам тут гонец от Пахома Ильича. – В палатку заглянул караульный, увидел опечаленных бояр и тут же скрылся, закрыв за собой полог.

– Зови скорее! – раздалось из шатра.

Пелгуй вошёл, перекрестился на складень, сделал паузу и на одном дыхании выпалил:

– Пахом Ильич просил передать, казна захвачена, четыре сотни марок.

– Я же говорил, что всё получится, Сбыслав, а ты мне не верил. – Гаврила Алексич так обрадовался услышанному, что опрокинул кубок с медовухой.

– Э-э-э… Пахом Ильич больше ничего не просил передать? – Якунович воровато посмотрел по сторонам, вытирая капли со своих сапог.

– Четыреста марок – это ваша доля. Через пять дней Пахом Ильич будет рад встрече в своём тереме, в Новгороде. – Пелгуй поклонился и вышел.

Не слишком радостное настроение отмечалось и в противоположном лагере. Фаси вновь оказался в доме убитого ижорца и ходил мрачнее тучи. Поход, который должен был принести богатство и славу, обернулся с точностью наоборот. Занятые под безбожный процент марки накрылись медным тазом, армия разгромлена, крепость не выстроена. Одно утешение: личный отряд относительно сохранён и Гунгир всё ещё в этом мире. Еле живой, он смог продержаться на воде, ухватившись за какую-то корягу, и выплыть к берегу. Рассказ о вероломстве сосватанного в поход Томасом наёмника Рагнара, вообще не входил ни в какие рамки. Вызванный священник что-то мямлил, опустив голову.

– Твой епископ сознательно навязал своего прихвостня. Я ни за что не взял бы его с собой. – Ульф смочил тряпку в воде и приложил её к голове израненного друга.

– Сам в недоумении, но на то воля Господа. Всё за грехи. – Священник сложил ладошки лодочкой и стал читать молитву, слова которой ярл не понимал.

– Я забуду об этом, если Томас возместит ущерб, так и передай ему, я ничего не должен и вообще ничего не было! Никаких упоминаний! Позор скроет это проклятая земля, ноги моей здесь больше не будет.

– Передам, вот только обрадуется ли епископ этому? Тем более что потерян Лоренцо, – пытался напомнить священник, – он очень важен.

– Ах вы твари! Шелудивая свора! Лоренцо потерян (передразнивая), а девять рыцарей, изрубленные на куски? А брат Гунгира? Вон отсюда! – Ульф вскочил в бешенстве.