Ижорский гамбит

– Пахом мне тоже люб, и друг он мне, ничуть не меньше, как ты мне, Гаврюша. И за боярство его я свой голос дам. Князя искать надо или своё княжество делать – только так.

Возле костра стояли четверо мужчин, сами того не зная, совершившие завихрение в реке под названием История.

* * *

Гюнтер спал лёжа на животе, обхватив подушку обеими руками. Ему снова снилась принцесса на коне, только теперь он знал её имя.

– Гюнтер! Ты мой король. Помоги слезть с коня, – попросила Нюра.

Ноги вновь обвили страшные корни, и хуже того, между ним и любимой появился Пахом Ильич, одетый в чёрную как уголь кольчугу. Сверкнула сталь меча. Но что это, клинок пронёсся рядом, разрубив оковы. Корни рассыпались и превратились в маленьких змей, шипящих и отползающих. До Нюры оставался один шаг, как из земли вырос православный крест. Штауфен проснулся.

4. Орешек

Всё вкусное, в равной степени как и хорошее, имеет одну отвратительную черту – быстро заканчивается. Утром от кабана с подсвинками остались лишь косточки и пара пятивершковых клыков, коими Гаврюша пожелал украсить свой шлем. Мы стали собираться в дорогу, предстояло навестить родичей Якуновича в Ладоге. Оттуда вместе с ними – в Новгород, где Сбыслав должен будет решать семейные дела. Дальнейший маршрут пролегал к Юрьеву монастырю, а там Гаврюша накоротке будет общаться со своим двоюродным братом, настоятелем обители. Как удалось выяснить, дружки Пахома Ильича особо и не потратились. Где сладким словцом, а где и кулаком, Гаврила и Сбыслав наобещали золотую кучу, оставив в залог наиболее строптивым немного серебра. После скептической оценки моего плуга корелом я уже не был так уверен, что новшество будет воспринято на ура. Оставалось надеяться на стальные листы, их продажа с лихвой перекрывала стоимость всего зерна, да и на крепостную стену хватило бы.

– Христом Богом прошу, Людвиг! Сбереги хлеб, – Ильич ещё раз напомнил Бренко о своих обязанностях перед отплытием. У самого берега присел, зачерпнул пригоршню земли, аккуратно сложил грунт в платок, завязал его и положил в сумку. – Моя земля!

Ладья на вёслах уходила в сторону Ладоги. Вскоре взметнулся красный парус, поймав попутный ветер, и через час только крохотная точка была видна с берега.

– Вот я и кастелян острова со строящейся крепостью, – негромко сказал Бренко, – кто бы мог представить, что пару месяцев назад у меня был один тулуп и драные портки. Русь – страна невероятных возможностей.

– Что ты там под нос бормочешь, воевода? – К Людвигу подошел Яков.

– О смысле жизни. Что там у тебя?

Бренко оторвал взгляд от водной глади и повернулся к сослуживцу. Яков, который каждое своё утро начинал с пересчёта оставшейся казны, продовольствия и запасной амуниции, – в общем, баталер и казначей в одном лице – держал в руках лист гладкой фанеры с привязанным к ней карандашом.

– Алексий зимние обновки привёз. Надо б людям раздать, а то у меня не палатка, а лавка торговая, спать уже негде.

– Вои вшестером в одном шатре спят, а ты в своём один, тебе ли жаловаться? – удивился Людвиг.

Яков прекрасно понимал, для чего ему одному Пахом Ильич выделили палатку с сундуками, а вот их воевода иногда забывал.

– Я не против, пусть и у меня шестеро будут спать, только… и спрос за всё, с шестерых.

– Созови всех, кроме дозорных. Сам-то смотрел, что за обновки?

– А как же, порылся. Надо ж знать, что по описи принял.

– Слушай, – Бренко неудобно было просить, но командир должен подавать пример своим бойцам, а значит, и обмундирование получить первым, – ты мне… это… отложи в сторонку, что на меня причитается, хорошо?

– Уже отложено и принесено. – Яков сделал шаг влево, и за его спиной оказался здоровый вещевой мешок, поверх которого лежала шинель чёрного цвета.

– Что это? – Людвиг развернул шинель с множеством сверкающих золотом пуговиц, обратил внимание на хлястик и стал прикидывать, как на такую красоту напялить кольчугу.

– Сукно хорошее, цвет красивый, сносу не будет, – высказал своё мнение баталер.

– И перед кем вот в этом красоваться? Перед белками? – Шинель вновь была свёрнута.

– Византиец говорил, мол, когда послы приедут или кто важный, слово ещё такое, не наше… ща… парад. Наверное, что-то радостное, я так понял. Вот тогда и надевать это… – Указывал пальцем на шинель. – Тут и картинка, как всё должно быть. Я её на дереве повешу, чтобы каждый мог посмотреть.

– Повесь. По мне так лучше девок бы привезли. Ладно, созывай народ.

Людвиг запихнул наскоро осмотренное прочее обмундирование обратно в мешок, подхватил шинель под мышку и направился в свой шатёр. Вскоре над островом зазвенел колокол, призывая людей собраться. Бренко отчасти был прав. Новгородцы соскучились по женскому вниманию, однако и обновкам порадовались. Лишняя одёжка не помешает. Ночи уже холодные, а с собой захватить тёплую одежду никто не догадался. А ещё он осознавал, что воины должны быть заняты делом, тогда и мысли глупые в голову не лезут, как сейчас у многих: ждут обещанных ушлым торгашом рабынь.