Ижорский гамбит

– Как дойдём до Ладоги, наймём лодку, на ней и повезём усопших. Немчуру на плот, да на Лопский погост свезите, там, на бережку, закопайте. – Пахом отдал последние распоряжения, и ладья отчалила от острова, увозя с собой скорбный груз.

* * *

Новгород походил на зарождавшийся смерч, когда листва и прочий мусор начинает двигаться по виртуальной спирали, готовой вознестись ввысь. По городским улицам бегали мальчишки, сообщая старшинам улиц, что собирается вече. Причём сторонники князя собирали своё, а оппозиционные бояре, во главе со Строганом – своё. Повод у каждой группировки тоже был свой. Ярославович требовал выдать боярина-предателя, направившего наёмных немцев лишить живота лучшего друга и своего ближника Пахома Ильича. Строгановцы же требовали изгнать самого князя, который мешает торговле со свеями, запретив смердам продавать хлеб честным спекулянтам.

– Мы для чего князя приглашали? Землю нашу оберегать, так пусть оберегает, а в дела наши не суётся. Этак у Новгорода вообще ничего скоро не останется. Не люб нам Александр! Не люб! – кричал Строган, взобравшись на помост.

Рядом с ним стояли его дружки, хлебные олигархи. Бояться нечего, Ощепка удавили в порубе, мол, с собой покончил. Оно и понятно, не выдержала совесть, на такого боярина напраслину возвёл, аж коленки до подбородка поджал, дабы повеситься. А что до немцев привезённых, так какой с них спрос? Таких же… с десяток! Да какой там, два десятка, прямо сейчас найдём. Не верите? А за монетку? То-то же! И скажут они, что шли вместе, да только купец напал подло, пограбить захотел, чудом ушли. В ста шагах от помоста были расставлены бочки с бражкой и несколько возков со снедью – бери, ешь, пей сколько душе угодно. Народ подтягивался, халявное угощение понравилось, властью всегда недовольны, был бы повод – причин в избытке.

Бояре поорали на вече, довели простой народ до кипения, а сами собрались в укромном месте, в хоромах посадника, дабы потолковать о делах своих скорбных. Первые люди города сидели на лавках, друг напротив друга. Места давно были закреплены и передавались по наследству. Строган, как обвиняющая сторона, открыл заседание, оторвав свой зад от насиженного места.

– Ты, Сбыслав, на пару с Гаврилой не со своей мисы есть стали. Морды не треснут?

– Ты, Строган, со свеем снюхался. Супротив православных пошёл, Новгород наш уморить захотел, – ответил Якунович, тоже привстав с лавки.

Начался гул, посыпались оскорбления и обвинения, совершенно не касающиеся дела. Была бы трибуна – наверняка б заблокировали.

– Тише! Бояре, побойтесь бога. Не для этого мы здесь собрались. – Посадник попытался навести тишину.

Вскоре гам затих и стали высказываться остальные, но по своим наболевшим вопросам. Обсуждали, сколько потребно средств на приведение в божеский вид западной стены, кто этим будет заниматься и не получится ли как в прошлый раз, с мостовой на Загородском конце, когда постелили гнилую древесину. В общем, парламентарии Новгорода ничем не отличались от современных, что в России, что на Украине. Сотрясание воздуха – и никаких дел. Про высадку свеев в устье Ижоры или о последних событиях на Ореховом острове никто более не вспомнил. Сбыславу порекомендовали искать тёплое место в Ладоге, напомнив, что теремок молодожёнов сделан из дерева, а пожары – настолько частое явление, что…

Партия Строгана победила. Слишком многие были завязаны на торговле с западными землями. Угроза своим кошелькам перевесила угрозу приближающегося голода и иноземного вторжения. От услуг Александра отказались. Взамен его приняли решение посадить другого Ярославовича, Андрея, который не будет вникать в торговые махинации олигархов, а в случае военной угрозы попросит своего отца помочь войском. На прощание Александру напомнили: «Новгородское княжество по наследству не передать. Для деток своих надо поискать других земель».

После сходки Сбыслав навестил Пахома Ильича. Возвернул крытый возок, на котором катались молодожёны, посетовал на недальновидность бояр и в конце визита чуть не расплакался.

– Прости, Пахомушка. Змей пообещал дочку мою заживо спалить. Нет у нас сейчас власти, нечем ответить. – Якунович сидел в кабинете Пахома за столом, отказавшись от коньяка.

– Полно тебе, не горюй. Придёт наше время, будет и на нашей улице праздник. – Ильич хотел добавить присказку про телегу с пряниками, но передумал.

– Бежать тебе надо, – продолжал Сбыслав, – бояре Андрюшку поставить хотят. Он юнец, ни в чём не разбирается. Крутить им будут, что колесом в телеге. Покуда договорились про распри забыть, да только нет у меня веры Строгану.

– Андрея Ярославовича князем? – переспросил Пахом. – Совсем с ума посходили. Орденцы в Копорье уже крепость ставить начали. А знаешь, что дальше? Как Чудь и Водь разорят, возле Новгорода станут, санные поезда начнут щипать, так сразу за Сашкой и побегут. Попомни моё слово. Хотя, какого бы князя не поставили, войны с ливонцами не избежать. Надо собираться.

– На остров пойдёшь?