Ижорский гамбит

Вернувшись из Новгорода, я оказался закрученным в водоворот смоленских событий. К моему неудовлетворению, обо мне вспомнил князь. Спасибо хоть, что Рысёнок вызвался отвезти послание, следуя в Мстиславль. Мне надлежало выплатить не только пять гривен ежегодного налога за деревню и крепость, но и сообщить точное количество домов с объёмом пахотных земель. Если с деньгами и домами всё было предельно ясно, то с землёй наоборот. Это наводило на мысль о появлении в аппарате руководителя администрации какой-то умной головы. За решение продовольственного вопроса взялись всерьёз, что одновременно радовало и настораживало. Вместе с тем, Смоленск готовил посольство в немецкие земли. Заканчивался срок действия договора от двадцать девятого года, и его надо было перезаключить, исправляя прошлые несуразицы. Одним из пунктов была оплата пошлин при покупке золотых и серебряных изделий, и посольство везло взятку. Вернее её только готовили, поручив работу самому известному смоленскому ювелиру. Бен Барух взялся за заказ, но ему не хватало драгоценных камней. Использовать в столь сжатые сроки привычный канал поставок он не успевал, имеющиеся в наличии камни оказались неподходящими, и единственным выходом из сложившейся ситуации оставалось отправиться на поклон к Евстафию. Купец выполнял любой каприз в товарах, правда, за большие деньги, но зато в короткий срок. Вскоре я оказался у ювелира в мастерской, и в процессе дел у нас возник небольшой спор по поводу чистоты золотых изделий, в частности, кольца. Барух определял подлинность золота совершенно простым способом. Вот только при этом надо иметь музыкальный слух.

– Смотри, Алексий, вот кольцо из золота. Я брошу его на каменный стол, и… слышишь хрустальный звон? Так звенит только золото, а твоё звенит плохо. – Бен Барух подхватил кольцо со стола, положил обратно в шкатулку и стал внимательно рассматривать лежащие кучкой серьги, купленные мною в ломбарде.

– Что скажешь?

Художественной ценности изделия не представляли, а вот современная манера огранки камней, как и они сами, явно должна была заинтересовать ювелира.

– Мёртвое золото, хотя сделано очень качественно. Подожди меня тут, я тебе кое-что покажу. – Барух привстал с лавки, зажёг ещё три свечи, помимо двух горящих, посмотрел по сторонам, что-то ища, и скрылся за дверью.

Через минуту перед моим взором предстала брошь. Тот, кто видел знаменитую скифскую пектораль из кургана Толстая Могила, наверняка обратил бы внимание на некоторое сходство, но не более. Молодая самка оленя заигрывала с самцом, и если закрыть глаза, то можно было представить, что они целовались. Листья деревьев окутывали пару и создавали полукруг, словно венчая благородных животных миром природы. Более тонкой работы я ещё не встречал. Вот, если меня спросят, каким критерием можно определить, талантлив мастер или нет, то я отвечу: если смотря на произведение искусства, у тебя включается воображение и ты видишь наяву то, что не дорисовано, слеплено или отлито, представляя это единым целым, то талант присутствует однозначно. Так и здесь, вроде ничего лишнего, а пару завитков проволоки, золотых капелек росы и ты уже видишь весну и зарождение новой жизни.

– Это подарок моей дочери. Полгода ушло на работу.

Ювелир поближе подвинул свечу, и теперь блики от полировки образовали ауру. Стало ещё красивее. Брошь притягивала взгляд как магнит.

– Великолепно! Тут частичка твоей души. Даже не знаю, во сколько это можно оценить.

– Любой подарок бесценен, но я смогу сделать нечто похожее, возможно, даже лучше, вот, например, за твоё золото, что на столе.

Глаза мастера налились влагой, наверно, он вспоминал о бессонных ночах, проведённых за предметным столом, когда ваялась брошь, но, скорее всего, почувствовав явную выгоду от сделки, постарался разжалобить меня. Я согласился.

Спустя пару дней после осмотра броши я вновь оказался в лавке ювелира, где мы и скрутили братьев Гримм с фальшивым золотом. О банальной истории с засадой и скандальным случайным покупателем даже не стоит упоминать, так как вся операция проходила по известным канонам этого жанра. Личности преступников, несмотря на уникальное актёрское дарование, в отличие от меня, ни сколько не заинтересовали Баруха, а вот то, что венедские мастера наплевали на какие-то договорённости и смело экспериментируют со сплавами, оказалось для него открытием. Произнеся что-то вроде: «А я ломаю голову, отчего изделия Кодоньято дешевле моих», ювелир даже позабыл про обещание сделать обрезание мошенникам. Абстрагировавшись ото всех, полез в сундук, отыскал там маленькую шкатулочку, извлёк из неё пергамент и стал внимательно читать про себя, шевеля губами. Беспокоить Бен Баруха по пустякам не стал. Выложив на стол большое увеличительное стекло, мы жестами договорились об обмене, а с молчаливого утвердительного кивка ювелира, его охранники подхватили преступников и поволокли за мной. Два мешка на головы, путы на ноги и руки, палка под колени и локти; глядишь, минуты не прошло, а два «колобка» уже в телеге.