Ижорский гамбит

А-а-а! – «Белка» в левом колесе упала на решётку. Длинная стрела, развалив доску на щепы, торчала из груди, утонув в теле почти на всю длину. Правое колесо замерло, противовес остановился посередине.

– Что за х… но как? – пробормотал Чиполло. Ни один известный ему арбалет не стрелял на такое расстояние.

Ещё одна стрела вонзилась в бревенчатый щит, сдвинув его назад на полметра, другая упала на лёд и разломилась, брызнув фунтовым наконечником с огрызком древка. Телохранителя сдуло, словно воробья.

– Назад! Все назад! – Чиполло побежал к лошади, но, не успев вдеть ногу в стремя, свалился вместе с конём. Из расколотой головы бедного животного фонтаном брызнула кровь. – Паоло, помоги.

Куда там, пухлый Паоло бежал одним из первых, бросив поднос с ядром, как только увидел телохранителя, прибитого к щиту огромной стрелой. На такую войну он не подписывался. Кровь, боль, стоны и страдания должны быть только там, по ту сторону стены. Требушетников оберегали и лелеяли. Зачастую именно от них зависела судьба осады. Один только вид их инженерного монстра сеял страх в рядах защитников крепостей и замков по всей Европе. Но что-то пошло не так, не по обычному сценарию. Внезапные действия со стороны руссов не просто ошеломили прислугу, они переломили стержень безнаказанности, высвобождая наружу страх за свою жизнь. Началась паника. Тяжела доля поражения, вдвойне она тяжелее, когда тебя переиграли на собственном поле. Чиполло вытащил застрявшую под конём ногу. Дикая боль в сломанной ступне заставила взвыть. Из глаз брызнули слёзы.

– Паоло! Ты сукин сын. Помогите! Помо…

Очередная стрела сбила с головы Чиполло бархатный берет с пером, и требушетник потерял сознание. Знаменитый клок волос, напоминающий прорастающие перья лука, с куском кожи остался на снегу, а вместе с ним и удача.

Посмотреть на первый выстрел собрались многие зрители среди орденского лагеря. Стояли вдалеке, ибо бывали случаи, когда снаряд срывался с пращи и летел в противоположную сторону. Вот только увеселительное зрелище превратилось в драму.

– Ульрих, руссы наверняка попытаются уничтожить требушет, готовь отряд. Постараемся ворваться в крепость. – Хайнрик сплюнул от досады. – Подберите этого несчастного ломбардца, возможно, он ещё жив.

На стенах крепости воцарилось молчание. Ратники своими глазами увидели, как стрелы пронзали людей, опрокидывали их на лёд, а одна, наиболее удачно пущенная, убила сразу двоих. Вот только ни одного ядрышка, так ловко разбивавшего деревянные конструкции мишеней, не вылетело, а значит, и надежда на разрушение страшного механизма улетучилась как дым из трубы.

– Эх, спалить бы эту заразу! – Яков обернулся к сыну: – Андрюша, сбегай к Снорьке, выпроси греческого огня, что в Воротной башне стоит. Не то туго нам придётся.

– Я ща, мигом. – Юноша побежал к лестнице, примыкающей к стене, и, уже спускаясь, спросил: – Бать, а если не даст?

Яков об этом как-то не подумал. Бывшему приказчику пришла в голову мысль установить на санки «Змея Горыноча», подъехать к требушету и обдать огнём монстра, как давече, на Неве, когда жгли свеев. То, что Лексей запретил доставать огнемёт из башни, новгородец позабыл.

– Тоды покличь Снорьку сюда, посоветоваться надо. – Яков приставил подзорную трубу к глазу и стал осматривать окрестный лес.

Тем временем в лагере орденцев наводили порядок. Сбежавших заставили вернуться обратно палками, а те с опаской поглядывая на башню, жались как можно ближе к деревьям. Наконец фон Виде собрал ломбардцев возле себя. Шестьдесят три наёмника, понурив головы, выглядели жалко.

– Кто может произвести выстрел? – спросил Хайнрик, обводя толпу взглядом.

– Я могу, но за точность не ручаюсь. Маэстро Чиполло вёл все расчёты, – ответил за всех толстячок из Фаэнца.

– Сделать дополнительные щиты. Закройте требушет и развалите эту проклятую стену. Живее! Рубите эти деревья.

Ломбардцы побежали к обозу за топорами. Через два часа прикрытый наспех сколоченными щитами камнемёт сделал первый выстрел. Ядро, описав дугу, шмякнулось в двадцати аршинах от стены, пробило лёд и утонуло. Пять стрел, выпущенных из башни, никакого вреда не причинили, украсив срубленные брёвна своими древками. Началась пристрелка.