Изяслав

— Ох ты, ветер, ветер! — взмолился он. — Ты всегда был моим другом, служил мне службу верную, летел ли я из дому, летел ли я домой, сослужи и теперь: лети к княжичу Валигоре и скажи ему, чтоб снял с меня цепи, и я буду его рабом до конца жизни… Знаю, это он привязал меня к дубу, так пусть же сам и развяжет меня…

Полетел ветер к холму, на котором отдыхал княжич с дружиною, и прошептал ему просьбу змия.

Княжич встал и крикнул дружинникам:

— Братцы! Пойдём к змию… Я задам ему работу, и, если он пообещает исполнить её, я отпущу его, а если нет, пусть сидит привязанный до конца света!..

И княжич с дружиною отправился к толстому дубу, на котором был змий.

А меж тем измученный змий спокойно сидел на дубе, опустив крылья; только пламя вырывалось из пасти, будто в нём горело жало.

— Княжич Валигора! — взмолился змий. — Чем я тебе досадил, что ты невзлюбил меня… За что привязал меня к толстому дубу?.. Развяжи, княжич, и я сослужу тебе верную службу.

— А, разбойник! — грозно крикнул на него Валигора. — Ты похитил всех лучших девушек, и я два года ищу себе жену, но не могу найти!

— Не буду больше, не буду, — взмолился змий. — Довольно уж я натешился, только отпусти меня живым.

— Ладно, — отвечал княжич, — отпущу, но и ты выручи меня… Ты летаешь всюду и знаешь, где живут красивые девушки, отыщи мне одну в жёны.

— Изволь, найду, а сам улечу в тридесятое царство замаливать свои грехи.

— Найди такую, чтобы она была весела, как солнце, лицо — точно кровь с молоком, глаза — как две зари, волосы — что лен и добра, как голубка… Отыщи её и скажи, где она живёт.

— Всё сделаю по твоему велению, только отпусти душу на покаяние.

Сжалился Валигора, отпустил змия, а змий поклонился ему до земли и сказал:

— Отслужу тебе, княжич, отыщу тебе такую девицу в жёны, какой не бывало ещё ни у одного короля.

— Ладно, отыщи, буду благодарен, не то опять привяжу цепями.

Змий поклонился и улетел, а Валигора поехал домой.

Дав обет княжичу, змий не забыл его, летал день и ночь над землёю, отыскивая такую красавицу, какую хотел иметь Валигора.

Как-то он летел над городом, стоявшим на холме; внизу текла река; на горе много церквей блистало на солнце золотыми крестами; княжеские да боярские хоромы белели в садах. Это был Киев не Киев, Переяславль не Переяславль, Белгород не Белгород; никак змий не мог смекнуть, что это за город. Вдруг он увидел, что в тенистом саду при хоромах сидит красная девица и кудельку прядёт. Взглянул змий на девушку и замер, точно его жало присохло к гортани, и если б не обещание, данное княжичу, он похитил бы её для себя. Он всё летал да летал, а ветер Посвист, его старый друг, передавал его мысли красавице…»

— Значит, она была красивая? — спросили девушки.

— Даже очень! — отвечал старик.

— А какая, какая?..

— Да вот такая, как Люда Коснячко.

Все посмотрели на молодую девушку, которая зарделась как маков цвет, но, будто не слыша этих слов, продолжала прясть.

«А Посвист всё шептал да шептал девушке: „Недолго тебе сидеть в терему… Придёт княжич, расплетёт твою косыньку, возьмёт тебя в жёны, и ты будешь ходить в злате-серебре… Он такой красавец! Коли взглянешь на него, не захочешь и глядеть на других боярычей, улыбнётся — отдашь жизнь за него; а словечко молвит — будто Боян целый день тебе пел…»

И шептал ей ветер такие сладкие слова, что девушка перестала прясть, положила веретено на колено и слушала Посвиста словно зачарованная.

А меж тем змий, оставив своего старого друга возле девушки, полетел через леса, реки и горы сказать княжичу, что нашёл ему желанную жену.

Взволновав сердце девушки, ветер полетел дальше, но его слова всё ещё звучали в ушах красавицы, и она не могла ни прясть, ни петь, ни работать. Шли дни и недели, а девушка не напряла даже одного веретена, всё ожидала, когда к ней приедет обещанный княжич.

И дождалась…

Княжич не засылал сватов к девушке, а приказал дружине седлать коней, оседлал коня сам, и поехали они все вместе по степям, лесам, долинам и оврагам, пока не достигли какого-то города — не то Киева, не то Переяславля, не то Белгорода… Подручный Посвиста летел впереди и показывал ему дорогу.

Княжич сразу узнал свою суженую и, схватив её и посадив на коня, повёз к себе в хоромы…»

Путята замолк на минуту и погладил бороду.

— Да разве уж конец? — спросил кто-то.

— Нет, они поженились, — улыбаясь, прибавил Путята. — И я на свадьбе их был, мёд-пиво пил, по бороде текло, да в рот не попало.

Была уже полночь, когда Путята кончил свою сказку. Девушки разговорились, расшумелись и начали перебрасываться словечками с парнями.

Вскоре вошла хозяйка дома и, став посередине гридницы, поклонилась прежде девушкам, а потом юношам.

— Спасибо вам, красные девушки, и вам, ясные соколы, что пришли, послушали песни, ласковы были, нас не забыли; а коли жить будем — и мы вас не забудем, — тараторила она в рифму, затем опять поклонилась, и гости начали расходиться: сначала ушли мужчины, за ними девушки.