Изюм из булки. Том 1

Спустя десять лет после гибели этой атлантиды, я стал участником фантастического диалога. Происходил он в сельской части Узбекистана – с милиционером, остановившим нашу машину для проверки документов.

– Откуда? – спросил он.

– Из Москвы.

– Из Москвы? А город какой?

– Да Москва же, – отвечаю, – Москва.

Последовало грандиозное уточнение.

– Где ЗИЛ?

– Где ЗИЛ.

– Работал там, – сообщил узбекский милиционер, расплывшись в улыбке. – «Выхино» метро есть?

– Есть.

– Жил там. Общежитие… – пояснил он и, помолчав, спросил главное. – Ленин как?

– Спасибо, – ответил я, – ничего.

– Лежит? – с тревогой в голосе уточнил он.

– Лежит-лежит, – успокоил я.

Милиционер удовлетворительно поцокал языком и отпустил, не проверив документы.

Тонкая работа

Из той поездки, из Бухары, были вывезены мною причудливые серьги, изготовленные из мелко резаных двадцатикопеечных монет двадцать пятого и тридцать седьмого года выпуска. Их изготовитель, поди, и не думал, что он – законченный постмодернист!

Тревожный сигнал

Лето девяносто четвертого. Еду в троллейбусе по Москве, читаю «Спорт-экспресс». Передо мной – два скорбных северных корейца: синие пиджаки, значки с Ким Ир Сеном… А его аккурат в это время по Пхеньяну лежачего возят, помер он.

И вот, значит, один скорбный кореец вежливо так трогает меня за рукав и спрашивает – что бы вы думали?

– Бразилия?

Я не понял, говорю: чего?

Он повторяет:

– Бразилия? – И пальцем в мою газету тычет. А накануне как раз чемпионат мира по футболу закончился.

Я говорю: Бразилия, Бразилия! Он широко улыбается и второго скорбного корейца локтем в бок – тырк: мол, что я говорил! И они начинают оживленно лопотать про футбол.

Вместо чтоб скорбеть.

Кажется, идеи чучхе в опасности.

«Бактерии не ошибаются…»

Древнее китайское проклятье – пожелание жить в эпоху перемен… Тяжесть этого проклятия россияне многократно испробовали на себе. Есть, однако, люди, которых не смутит никакой поворот исторического сюжета. Об Ольге Ивановне Грековой я уже рассказывал – вот персонаж еще более выразительный…

Главного редактора газеты «Московский комсомолец» г-на Гусева я помню с начала восьмидесятых. В ту пору он был товарищем Гусевым, ответственным организатором международного отдела ЦК ВЛКСМ; ходил гладко выбритым, носил пиджак со значком «член ЦК ВЛКСМ» на лацкане – и был не на шутку озабочен реализацией решений очередного Пленума партии.

Над головой товарища Гусева на его рабочем месте висел тканый коврик с изображением Владимира Ильича – дар газете какого-то среднеазиатского комсомола. Потом началась перестройка, и Павел Николаевич пошел колебаться вместе с линией партии…

Году эдак в 1989-м мой приятель Боря Рейцен, работавший в ту пору в «МК», задумчиво сообщил при встрече:

– Знаешь, кажется, перестройка победит…

– С чего ты взял? – поинтересовался я.

– Да вот, – ответил Боря, – Гусь после отпуска вышел на работу – в бороде и джинсах! Такой стал демократ-демократ…

(Значок «член ЦК ВЛКСМ» слинял с гусевского пиджака еще на прошлом повороте сюжета.)

– Гусь – он ведь зря не меняется… – глубокомысленно заметил Рейцен.

Гусь менялся не зря: прогрессивное крыло в ЦК победило. Потом случился и был подавлен путч, а на следующий день коврик с тканым Лукичом изчез со стены. И не просто исчез, а – внимание, барабанная дробь! – лег у входа в гусевский кабинет.

О Лукича было предложено вытирать ноги, в буквальном смысле.

Вскоре «МК», приватизированный бывшим членом ЦК ВЛКСМ, уже несся вперед по волнам демократии…

В середине 90-х я увидел Гуся в президиуме Конгресса русских общин, рядом с секретарем Совбеза Скоковым. Поговаривали, что этот Скоков будет следующим премьером – а может быть, даже и…

Гусь сидел в президиуме, озабоченно кивая в такт патриотическим словесам.

Когда Скокова с присными бесследно смыло очередной номенклатурной волной, Гусь немедленно вынырнул рядом с Лужковым, возле которого и маячил до появления на горизонте Владимира Владимировича Путина…

Поэт Сергей Гандлевский, услышав это жизнеописание, сформулировал, как высек на граните: «Бактерии не ошибаются».

Всегда вместе с питательной средой.

Парный конферанс

В начале девяностых два российских главных редактора (одной крупно-либеральной газеты и одной жутковато-патриотической) отправились на совместные гастроли по городам США.

С диспутом.

На это продавались билеты – и хорошо продавались! Полные залы эмигрантов, истосковавшихся по русской политической жизни, становились свидетелями нешуточной идеологической битвы, до крика и сжатых кулаков, до полной гибели всерьез…

– Вы погубили Россию!

– Нет, это вы погубили Россию!

Хорошо представляю себе это шоу. Еще лучше представляю дальнейшее: аплодисменты, высвобождение из рук эмигрантов, желающих продолжить диспут на дому; получение гонораров от скуповатого антрепренера, придумавшего этот цирк-шапито и срубившего отличный куш…

Потом, в одной машине, бочком к бочку – на совместный ужин в каком-нибудь нехитром «бургер-квине». Вроде неплохо прошло, да? Отлично прошло! И в гостиницу, в соседние номера…