Изюм из булки. Том 1

А наутро – снова в машину и, бочком к бочку, в соседний штат; там попить кофейку – и на сцену:

– Вы погубили Россию!

– Нет, это вы погубили Россию!..

Сегодня они оба – верные путинцы.

Как я попал

В январе 1993-го меня приняли в Союз писателей – при весьма поучительных обстоятельствах.

Примерно за год до того Григорий Горин обнаружил, что я не состою в писательском Союзе. Я пытался кокетничать, изображая вольного питомца муз, но был сурово осажен классиком.

– Не валяйте дурака, – сказал Горин, – Состаритесь – будете лечиться в поликлинике… И потом, я же дал вам рекомендацию!

Тут выяснилось самое интересное. Оказалось: в августе 1991-го, на следующий день после победы демократии, в ЦДЛ стихийно собрались «прогрессисты» – и назло побежденным ретроградам, одним голосованием, приняли в Союз писателей человек триста либеральной молодежи.

Я не подсуетился, но два классика сами вспомнили о моем существовании – и написали по рекомендации. Это были Григорий Горин – и Леонид Зорин, автор «Покровских ворот» и «Варшавской мелодии».

Ну, раз такое дело… В общем, пошел я в Московскую писательскую организацию и написал заявление. Мне сказали: позвонят.

Позвонили почти через год и вместо «здрасьте» довольно раздраженно поинтересовались: я корочку забирать собираюсь или как? И поехал я, питомец муз, за документом.

Приезжаю в учреждение, открываю искомую дверь. Внутри пусто, а в смежной комнатке сидит мужик в бороде и говорит по телефону.

– «Макаровы», – говорит мужик, – десять стволов, новые, в масле…

Я сверился с табличкой на двери: все верно, отдел прозы. В отделе поэзии небось гранатометы ремонтируют. Времена переходные, страна входит в рынок…

– Простите, – говорю, – мне сказали сюда…

– Она отошла, щас будет, – буркнул бородатый и махнул рукой: заходи. И как-то странно на меня посмотрел.

Я зашел, сел. Послушал через стенку разговор бородатого – все про какие-то стволы и амуницию… Тетка все не шла, и я начал помаленьку свирепеть.

Когда, минут через двадцать, она наконец появилась в кабинете, я уже закипал.

– Что это такое! Мы договаривались на одиннадцать!

Тетка опешила:

– Мы договаривались?

– Конечно! Я должен получить корочку.

– Какую корочку?

Я почувствовал, что начинаю дымиться.

– Члена Союза писателей, – раздельно произнес я.

– Как ваша фамилия?

Я сказал.

– Как?

Я повторил. Фамилия моя тетку явно озадачила.

– Мы вас принимали? – уточнила она.

– Да! – крикнул я.

Тетка хмыкнула удивленно и как-то даже озадаченно.

– Сейчас посмотрю.

И она начала рыться в картотеке. Ничего похожего на «Шендерович» там не нашлось.

– А мы вас точно принимали? – спросила она.

Я понял, что сейчас из меня, как из чайника, пойдет свист. Боясь совершить убийство по неосторожности, я обогнул тетку и ее стол, чтобы найти себя в картотеке – и убить ее уже с полным основанием. Но до картотеки мой взгляд не дошел, потому что зацепился за машинописный лист под стеклом, на столе.

Это был список членов правления: Белов, Бондарев, Проханов, Распутин… Весь комплект. Через пару секунд до меня дошло, что я уже полчаса скандалю в черносотенном логове, требуя своего приема в их жидоморские ряды.

Видимо, я все-таки ойкнул, потому что тетка, понизив голос, понимающе сказала:

– Вам, наверное, в другой Союз…

– Наверное, – шепотом ответил я.

– Так это дальше по коридору, – тихо произнесла моя собеседница, косясь в сторону смежной комнаты, откуда продолжали доноситься телефонные разговоры о ценах на огнестрельное оружие.

– Извините, – прошептал я и на цыпочках вышел из отдела этой прозы.

В альтернативном Союзе на меня коршуном набросилась альтернативная тетка: где, говорит, вас носит, мы договаривались на одиннадцать!

Вот дура. Я жизнью рисковал, а она о таких мелочах.