Излеченные души

      Я высвободилась из рук Хардина и повернулась. София и Элиот уже сидели за столом и о чём-то мило болтали. Вот такой мужской компании я была даже рада. Элиот уже был не маленький мальчик, но еще и не настоящий мужчина, поэтому я не волновалась за Софию. Тем более, она делала прекрасные успехи. Я даже рассчитывала на то, что смогу уговорить врача закончить лечение, чтобы она жила со мной. Софии нужна настоящая полноценная жизнь и всё, что она упустила в ней.

      Пока все рассаживались, Карла помогала мне с последними приготовлениями, которые оставались. Она принесла свою макаронную запеканку, сказав, что в их семье этот рецепт передавался по наследству, и я обязана потом тоже ему научиться, чтобы радовать Хардина. Именно в такие милые и домашние моменты, я постоянно испытывала перед ней стыд. Мама Хардина была прекраснейшей женщиной и чем-то напоминала мне мою маму. И она уже считала меня дочерью. Но я не была ею, потому что не была с Хардином. И никогда бы не смогла быть.

      Когда все уже сели за стол, в дверь еще раз позвонили, и я встала, чтобы открыть.

— Привет! — радостно сказала Макс и бросилась мне на шею.

      Она изменилась. Её макияж был лёгким, волосы ровно уложены, а не взлохмачены. И впервые она надела платье и бежевые балетки к нему. Я привыкла видеть свою Макс в каких-нибудь вызывающих нарядах, кричащих цветах. А не такую: простую и милую. Всё, что осталось от того образа, — цвет волос.

— Привет, — сказала я, когда она всё же отпустила меня. — Ты… ты очень красивая. Я даже не сразу тебя узнала! — улыбнулась я.

— И я сказала ей тоже самое, — я подняла голову и увидела Джин — подругу Хардина. Она улыбнулась, глядя на Макс и притянула её к себе. — Но она до последнего не верила мне и говорила, что не хочет быть посмешищем.

— И в корне была не права, потому что, Макс, ты прекрасна, — сказала я, а она слегка покраснела. Видеть покрасневшую Макс для меня опять же шок.

— Полегче, — сказала Джин, приподняв брови. — Я ревнива, а удар у меня сильный.

— И ты будь полегче, Джин, — смеясь, сказал Хардин, а его руки снова оказались у меня на талии и притянули к мужественной груди. — Эта девочка — моя, — его губы опустились, чтобы поцеловать моё плечо. Я заметила, как глаза Макс широко открылись от удивления, а Джин просто закатила свои и прошла вперед, закрывая дверь.

— Самец, перестань уже метить свою территорию, — сказала Джин, снимая свою куртку. — Здравствуйте, мистер и миссис Стоун, — сказала Джин, взяв за руку Макс и проходя к столу.

— Перестань, — прошептала я и попыталась отстраниться от губ и рук Хардина, которых вмиг оказалось слишком много.

— Никогда не думал, что так омерзителен девушкам, — произнес он, когда всё же отстранился от меня.

      «Не омерзителен! Всё как раз-таки наоборот. Это слишком для меня желанно» — это был первый раз, когда в голове были мысли, и мне безумно хотелось озвучить их, но губы кто-то, словно склеил и не давал этого сделать.

— Пойдём к остальным, — вместо этого сказала я.

      Миссис Стоун о чём-то радостно переговаривалась с Джин, а мистер Стоун хмуро смотрел на неё и Макс, что уже что-то рассказывала Софии.

— Сын, — сказал мистер Стоун, когда мы с Хардином вернулись за стол. — Может, в этом году ты прочтёшь молитву и разрежешь индейку?

      Хардин застыл и шокированными глазами уставился на отца. Я чувствовала, что для него это важно. Ему было нужно это одобрение отца. Нужно признания того факта, что он уже взрослый и стал настоящим мужчиной. Чтобы как-то вывести Хардина из задумчивости, я взяла его за руку и сжала её. Он бросил на меня быстрый взгляд и улыбнулся. А потом он взял за руку и Софию, что сидела рядом с ним.

      Я смотрела на то, как Хардин резал индейку, как София спорила с Элиотом о том, кому достанется первый кусок. Смотрела на миссис Стоун, которая любящими глазами любовалась сыном, который накладывал мне еду. Я смотрела на Джин и Хардина, которые смеялись над чем-то. Любовалась Софией, которая смеялась больше, чем за все эти восемь лет. Я наблюдала за Макс, которая просто светилась от счастья, любуясь своей девушкой.

На этом обеде я чувствовала себя дома. Я чувствовала, что у меня есть семья. Я была счастлива. И внутри желала, чтобы всё это было правдой. Я хотела быть настоящей девушкой Хардина, хотела, чтобы его родители любили меня по-настоящему, как дочь, хотела, чтобы София была со мной, а Макс и Джин никогда не расставались.

Но я знала, что большая часть этого построено главным образом на фальши наших с Хардином отношений.

26. Хардин.

— Значит, вы встречаетесь? — спросил мой отец еще раз, переводя взгляд с Джин на Макс.

      В большей своей степени ужин проходил отлично. Я видел, как была счастлива мама, наблюдал за влюблёнными глазами Джин. Смотрел, как Элиот всё больше и больше влюбляется в сестру Лидии. И постоянно не мог оторвать взгляда от самой Лидии, потому что она становилась еще прекраснее, когда улыбалась. А сейчас она улыбалась не переставая.

      Но дотошность и консервативность отца в некоторых вопросах всё равно никуда не делась.