Излеченные души

— Да, мистер Стоун, — невозмутимо сказала Джин. Она всегда была умничкой и знала, как говорить с моим отцом.

— А парни закончились? — спросил он.

— Скотт! — шикнула на него Карен.

— Милая, только не говори, что я не прав, — продолжил отец, взглянув на маму. — Ты же сама постоянно ходишь в церковь и знаешь, что это противоестественно.

— Да, это перечит Библии, но это лишь их дело и их жизни, — продолжила мама.

— И поэтому они губят свои молодые годы на глупые противоестественные извращения, — продолжил отец. — Да, ты права, это их дело.

      Я посмотрел на Джин, которая сжала руку Макс.

— Отец… — начал я, но Лидия перебила меня.

— А я еще знаю, что в Библии сказано, что Бог есть любовь, — начала она, а отец стал внимательно смотреть на неё. Впрочем, как и все за столом. — А любовь вездесуща. Она в воздухе, в движениях, в словах, поступках. Она везде. Она не имеет формы и размера. Она не имеет цвета и запаха. Она не имеет конкретного описания. Но она имеет одно значение: любовь — это всё. Тогда что в том, что две души любят друг друга? И хотя быть вместе?

      Когда Лидия замолчала, она повернулась ко мне. А я не мог просто перестать смотреть на неё. Не мог отвести взгляда от этой девушки, которая была прекрасной. Умной. Красивой. Нежной. Доброй. Внимательной. Заботливой. И сильной. Она была гораздо сильнее, чем кто-либо из тех, кого мне доводилось встретить. И я не переставал восхищаться ею. И больше всего мне хотелось, чтобы она знала, как стала важна для меня. Но и именно этого мне хотелось меньше всего, потому что я знал, что услышу в ответ.

— Хардин… но мы же… это же были ненастоящие отношения… это же не было… Хардин…

      Она бы даже не смогла выразить свою мысль, потому что была слишком мягкой и нежной. Но смысл бы всё равно остался таким, какой он есть.

— Да, и я люблю её, — я быстро заморгал, отрываясь от зелёных глаз, в которые смотрел всё это время. Когда я перевёл взгляд на Джин, то заметил, что он повернулась к Макс. — Я люблю тебя. Я никогда не встречала кого-то, кто будет делать меня настолько счастливой.

— И я люблю тебя, — сказала Макс, а у неё в глазах стояли слёзы.

— Какая трогательная, но извращённая сцена, — продолжил отец, полностью нарушив момент. — Две девочки решили, что знают о любви. Теперь мне даже стало интересно, как долго вы сможете играть в эту игру.

— Скотт! — крикнула мама.

— Перестань уже быть такой задницей, — сказал я ему, совершенно не заботясь о его реакции.

— Не смей со мной так говорить…

— А как я должен с тобой говорить, если ты постоянно считаешь меня недостойным ребёнком. Это было в детстве и продолжается сейчас.

— Потому что ты постоянно ведёшь себя, словно малый ребёнок. Ты никогда не мог вырасти, никогда даже не пытался повзрослеть. Для тебя жизнь — сплошная игра в несерьёзность, — строго говорил отец, а я чувствовал, как гнев во мне закипает.

— Мои увлечения для тебя всегда были таковыми. Прости, что я не Алекс. Но даже он верил в меня! — закричал я.

— Самое моё большое разочарование в том, что… — начал отец, но мама остановила его, отдёрнув.

— Скотт! — она встала из-за стола, пытаясь остановить нас, но я не мог. Мне так много хотелось высказать отцу. Так много нужно было сказать. Так много долгие годы было спрятано внутри меня.

— И в чём же? В том, что не я погиб в той машине? Или в том, что я вообще родился на свет?!

— В том, что ты даже и капли не похож на брата, — крикнул он. Его лицо покраснело от гнева. — У него была голова на плечах, он умел добиваться своего. И я всегда был в нём уверен. А достижения твоей жизни: убил брата-близнеца и нашёл себе хорошую девушку, — сказал он, кивнув на Лидию, которая сжалась на стуле.

      Гнев дошёл до точки максимума. Я рванул к нему, потому что сегодня папа перешёл все границы дозволенного и все границы моего терпения. Но я почувствовал, что кто-то встал у меня на пути, упираясь маленькими ручками мне в грудь.

— Хардин, прошу, не надо, — прошептала Лидия, а я опустил на неё взгляд. Маленький Бэмби с большими глазами, в которых был страх. — Пожалуйста, не делай этого. Ты сам будешь жалеть.

— Да, если всё же не врежу этому козлу.

— Подумай о маме, — я бросил взгляд на маму, которая сжалась на стуле и пыталась утереть слёзы. Рядом с ней сидела Джин, обнимая за плечи и что-то тихо говоря.

— Убирайся! — сказал я отцу, указав на дверь. — Пока не сказал еще какое-то дерьмо, пошёл вон.

      Отец вскочил из-за стола, кивнув Элиоту на выход. Мама тоже встала и быстро пошла за ними.

— И чтобы ты знал, — крикнул я, пока он еще надевал пальто. — Алекс всегда верил меня и повторял, что я должен идти к своей мечте. И я иду, поэтому я бросил учёбу и теперь играю в группе.

      Отец смотрел на меня и мне казалось, что от злости он сейчас лопнет. Мама схватила его за руку и потащила к выходу, приговаривая что-то по дороге.

— А теперь вошли вон все, — сказал я, взглянув за стол, где было слишком много народу. — Вон! — крикнул я, когда никто так и не пошевелился, а потом ушёл в свою комнату, хлопнув дверью, которая едва с петель не слетела.