Излом

Через пару часов мне оставалось лишь молча поблагодарить Седобородого за наши пересекшиеся с Моридом тропы. «Карающий» въедливо и дотошно расспросил меня не только о том, что я видела в святилище и уязвимом месте твари, но и о внутреннем устройстве Мэлдина. Я отвечала ему, собирая травы, – иногда возражала, но чаще соглашалась, ведь советы и выводы главы заставы были в высшей степени разумны. Мысленно причислив меня и послушницу к своему отряду, он теперь не только намеревался проникнуть в сердце храма, но и вывести нас оттуда с наименьшими потерями, а потому хотел знать все: запасные ходы, распорядок и даже то, как может отреагировать Матерь Ольжана на внезапное исчезновение питавшей ее силы.

В итоге, когда корзина оказалась заполнена наполовину, у нас с Моридом уже был выработан вполне ясный план, который мы намеревались воплотить в жизнь этой же ночью. «Карающий» решил не тревожить змеиное кубло раньше времени – он намеревался остаться в бору до темноты и лишь затем, приблизившись к Мэлдину, дожидаться условного знака. Мне же следовало вернуться в святилище, чтобы все подготовить.

Обед к этому времени уже давно миновал, так что оставшееся до вечерней трапезы время я потратила на сборы и составление писем, а за ужином выяснилось, что Матери Ольжане по-прежнему нездоровится, а Лариния и еще одна приближенная к хозяйке Мэлдина жрица остались подле нее. Служительницы из-за отсутствия строгого пригляда этим вечером вели себя много свободнее – они не стеснялись громко переговариваться и даже хихикать. Мне это было только на руку, ведь даже не прибегая к расспросам, я узнала, что долженствующая нести сегодняшнюю ночную стражу служительница очень недовольна тем, что ночь ей придется провести в одиночестве, в крохотной комнатушке над воротами. В своих жалобах еще очень молодая, но слишком худая и какая-то бесцветная привратница дошла до того, что заявила, что не имела бы ничего против такого дежурства, если б под стенами святилища маялся от страсти какой-нибудь тайный воздыхатель – да только где ему взяться в такой глуши? Еще и серое платье ей совершенно не идет, превращая в бледную моль!

Товарки тут же подняли ее на смех, утверждая, что девушку не украсила бы и расшитая серебром парча, а я, пользуясь тем, что страдалица сидит как раз напротив, нагнулась вперед и шепнула:

– Между прочим, я видела сегодня в бору одного охотника.

– Правда? – В тот же миг глаза жрицы ярко блеснули, и она торопливо зашептала в ответ: – А он молодой? Красивый?

– Ну, – я на секунду задумалась о том, можно ли назвать главу Морида писаным красавцем, и сказала: – Ему около тридцати, и у него очень мужественное, открытое лицо.

– Ох. – На бледных щеках служительницы проступил яркий румянец. – А он назвал себя? О чем вы говорили?

– Не сейчас. – Увидев, что соседки уже прислушиваются к нашему разговору, я отстранилась от собеседницы, а та, оглянувшись по сторонам, устремила на меня умоляющий взгляд и едва слышно произнесла:

– Приходи ко мне сегодня вечером. Я достану вина.

Дождавшись согласного кивка, любопытная служительница тут же отвернулась, чтобы достойно ответить на очередную пущенную в ее сторону шпильку, а я поспешила удалиться из трапезной, ведь Мирна покинула ее еще раньше меня. Встретившись с послушницей возле тайного хода, я передала ей заготовленную ранее полынь и письма, после чего наказала найти курильницы. Мирна на это лишь согласно кивнула головой, но, выслушав о моей встрече с Моридом и его плане, заупрямилась.

– Я пойду с вами. Двойка – не самое лучшее число, тройка – намного лучше!

– Разумеется. А семерка и вовсе священна, – ответила я ей в тон, и Мирна усиленно закивала:

– Вот именно! Рудана нас дождется – она умная и смелая.

Смекнув, что от принятого ранее решения послушница не откажется, я не стала тратить драгоценное время на споры. Обсудив еще раз наш план, мы разошлись по кельям, ожидая назначенного времени.

Вымывшись и натеревшись от макушки до пят настойкой, я легла на так и не разостланную кровать и прикрыла глаза, но засевшая под сердцем тревога не дала мне забыться коротким и целительным сном. Грядущий поход в Нижний Храм по-прежнему представлялся в мрачных красках, а от одного воспоминания о демоне к горлу подкатывал комок тошноты, но иного выхода я не видела… Наконец, колокол Мэлдина пробил час отхода ко сну, и я встала со своего ложа. Затянула потуже пояс с травническим ножом и, прихватив свою неизменную сумку, накинула плащ и отправилась в гости к скучающей привратнице.