Излом

Как бы то ни было, сад мы миновали без приключений, а вот в коридорах действительно едва не столкнулись с Ларинией. Простоволосая, зябко кутающаяся в пуховую шаль жрица спешила на кухню – я ясно слышала ее сердитое бормотание касательно внезапных прихотей Матери Ольжаны. Ужин ей, видите ли, пришелся не по вкусу, зато теперь, среди ночи хозяйке Мэлдина нестерпимо захотелось ветчины и хлеба!

Когда ворчание жрицы стихло где-то за поворотом, наш маленький отряд двинулся дальше и уже вскоре достиг уставленного изваяниями коридора. Нещадно коптящий в руках Мирны каганец не мог справиться с обступившей нас, ставшей почти осязаемой темнотой, а тишина стала просто оглушающей. Она легла мне на плечи, едва не придавив своим грузом, и я с новой силой ощутила всю уязвимость и безмерную дерзость нашего плана. Аркосская, жадная до человеческих душ и крови Тварь чутко дремлет где-то совсем рядом, а я веду послушницу и «карающего» прямо к ней в когти! Рискую их жизнями ради смутной надежды разбить злополучный камень прежде, чем демон доберется до желанной добычи!.. Я так не могу… Не могу принести их в жертву!

Чувствуя, как к горлу подкатывает горький ком, а ноги становятся ватными, я, покачнувшись, оперлась рукой о стену. Ледяной холод обжег пальцы, а Морид неожиданно шагнул вперед, и, обняв меня за плечи, привлек к себе.

– Все в порядке, жрица. Втроем мы как-нибудь управимся, да и иной путь вряд ли существует… И здесь нет ратников-первогодков – новобранцев, которых надо вести на убой, согласно княжескому приказу. В отличие от них, каждый из нас хорошо осознает и то, что его ждет, и то, чем он рискует…

– И все равно. – Чувствуя, как «карающий» успокаивающе оглаживает меня по голове, я попробовала отстраниться, но объятия Морида стали еще крепче.

– Нет, вначале дослушай. Терзаться сомнениями и винить себя мы будем потом – когда все закончится, а пока у нас есть задача, и следует ее выполнить без осечек, ведь второй возможности не будет.

Странно, но эти неожиданные и нежелательные объятия «карающего» действительно меня успокоили – в кольце его рук я словно бы заново обрела уверенность, а его жестокие, хоть и верные слова отрезвили и подхлестнули.

– Делай, что должно, и будь что будет, – прошептала я услышанные когда-то от прабабки слова – лишь теперь постигнув весь скрытый в них смысл, а Морид одобрительно хмыкнул и разжал руки, но перед этим я ощутила, как его губы легко коснулись моих волос на макушке…

– Пора, – твердо произнес Морид, и Мирна быстро скользнула к нише с потайным ходом.

Плита, благодаря усилиям «карающего», в этот раз поддалась намного легче, и уже вскоре мы были возле завала. Послушница, как и было условлено, раздобыла курильницы, доверху наполнив их медленно тлеющей на углях высушенной полынью. Ее запах несколько перебивал тянущуюся из коридора к Нижнему храму вонь, но Морид все равно различил витающий в воздухе дух разложения и покачал головой:

– Словно трупник разрыли…

– Хуже – его там создали, – вздохнула я, доставая из сумки зелье и протягивая его «карающему». – На вот, оботри им лицо и руки – это поможет на время обмануть тварей.

Когда же Морид, щедро плеснув в ладонь отвар, старательно умылся, наступило время самого важного. Встав в круг, мы тесно прижались друг к другу, смешивая дыхание, и я зашептала древний, освященный веками заговор. Слова высокого, уже давно оставшегося лишь в старинных книгах языка звучали чуждо и непривычно, но их смысл я вполне понимала:

Их ровно семь. Семь раз по семь.
Быстрее, чем ястреб в небе,
Опаснее волка в ночи —
Ловчие Седобородого.
По лунному свету,
По темному следу
Гонят добычу. Меня – берегут!

Послушное чародейству время словно бы замедлило свой бег, а все происходящее вокруг ощущалось ярче и острее – хриплое дыхание Морида, частый стук сердца Мирны, мои собственные слова, превращающиеся в словно бы сотканное из снега кружево. Тонкое, как паутина, оно постепенно уплотнялось, наливалось силой.

Круг из сорока девяти мечей
Мой разум охраняет, душу врачует,
Ложные видения прогоняет.
Слово это верно и крепко,
Семижды семь раз подтверждено,
Силою Ловчих скреплено!

Последний слог старинного наговора упал в окружающую тишину тяжелым камнем, и видимое лишь мне кружево ворожбы вспыхнуло белым светом, почти тут же угаснув, но вокруг все еще ощущались окутавшие нас троих нити старинного заговора.

– И что теперь? – осторожно осведомился «карающий», по-прежнему не двигаясь с места.

– Теперь тварь не сможет подчинить нас своей воле, – вдохнув тяжелый, смрадный воздух я надсадно закашлялась, но все же закончила, – если только мы сами этого не захотим.

– А разве такое возможно? – тут же попыталась возразить мне Мирна, но осеклась, прошептав едва слышно: «Матерь Ольжана».