Излом

Стоящий на верхней площадке смотровой башни Олдер ещё раз окинул внимательным взглядом простёршийся вдоль границы лес и повернулся в другую сторону, но открывшийся его глазам вид был немногим лучше первого. Чёрная земля убранных полей, редкие скирды сена да деревня с покосившимися плетнями и небрежно сколоченными сараями. Глядя на копошащихся во дворах, кажущихся с такого расстояния муравьями селян, Олдер недовольно скривился.

Главной повинностью населявших деревеньку смердов было обеспечение съестным солдат крепостного гарнизона, но селяне справлялись с этой задачей из рук вон плохо. Именно поэтому амэнские ратники частенько наведывались в считавшийся уже крейговской землёй лес: охотились, ставили ловушки и даже грибы собирали, переняв эту науку у местных. Во всяком случае, первым, что бросилось в глаза приехавшему в Кабаний Клык Олдеру, были развешенные на гарнизонной кухне и обеденном зале длиннющие связки сушёных грибов. Остену такое украшение крепости пришлось не по вкусу, да и к плавающим в похлёбке сморщенным кусочкам не пойми чего он отнёсся с величайшим подозрением. Когда же Олдер разломил хлеб, то понял, что в эту крепостишку ему следовало наведаться не только для того, чтобы выманить из Крейга Бжестрова…

Так и не закончив обеда, Олдер вышел из-за стола и, вызвав начальника гарнизона для беседы, покинул обеденную с самым невозмутимым видом. Зато, когда двери за Олдером и сотником закрылись, Остен сунул ломоть прямо под нос главы крепости и прорычал:

– Что это?

Тот, надо отдать ему должное, даже не отшатнулся:

– Хлеб, глава.

Олдер нахмурился еще больше:

– Да он же испечен не из муки, а из мусора! Почему ты кормишь своих людей этой дрянью!

Скрывать сотнику было особо нечего, и вскоре Олдер узнал, что в долженствующих кормить гарнизон деревнях в прошлом году случился сильный недород. Из-за чего ежегодную повинность снизили, но теперь селяне опять жалуются на то, что земля в этом году не уродила и отдавать им по большому счету нечего. Угрозы и обещание кары за нерадивость ни к чему не привели.

Услышав такую повесть, Олдер лишь криво усмехнулся. Ему, в отличие от молодого сотника, было понятно, что селяне просто стараются избежать возвращения старой подати. Спусти им эту хитрость хоть раз, и недороды будут случаться каждый год. Холопов следовало проучить, и как следует!..

Решив припугнуть селян, Олдер не стал наведываться в ближайшую деревню с отрядом «карающих», а дождался момента, когда селяне сами привезут положенную дань. Его расчет оказался верным – уже на следующее утро возле ворот крепости заскрипели колеса крестьянских телег.

Как только подводы оказались во внутреннем дворе, наблюдающий за воцарившейся внутри крепости суетой Олдер немедля спустился вниз, не забыв накинуть на плечи темно-вишневый плащ главы…

Стоило Остену появиться во дворе, царящий вокруг гомон мгновенно стих, а стоящий подле первой телеги староста – нескладный мужичонка с клочковатой, редкой бородой – немедля скинул с головы шапку, явив миру обширную плешь, и начал усердно кланяться:

– Всё в срок привезли, всё в срок… И сколько было велено – можете не сумлеваться…

Олдер же, даже не взглянув в сторону усердно бьющего поклоны старосты, подошёл к телеге и рванул завязки одного из мешков. Устойчивый прелый дух тут же шибанул в ноздри, и Остен, погрузив руку в мешок, извлёк на свет горсть зерна, покатал его в ладони, ища следы плесени, и лишь после этого взглянул на старосту.

– Это, по-твоему, хорошее зерно, смерд?

Селянин, смекнув, что дело плохо, вновь начал бить поклоны и лепетать что-то про недород и дожди, но Олдер отмахнулся от этих пояснений, точно от надоедливых мух, и, подпустив в голос побольше металла, спросил:

– Так это хорошее зерно или нет?

– Х-х-хорошее… – От страха перед грозным амэнцем язык у старосты стал заплетаться, а Олдер, шагнув к нему, ухватил селянина за ворот и силком всыпал ему в рот прелые зёрна.

– Раз хорошее – жри!

Такого от главы не ожидали ни сами амэнские воины, ни прибывшие в крепость селяне – люди застыли во дворе, точно громом пораженные. Староста же, выпучив глаза, давился зерном, которое, конечно, не жевалось и не глоталось.

Олдер же, понаблюдав за его потугами, достал из мешка новую горсть и почти ласково спросил:

– Ну так как – хорошее? Или не распробовал ещё? Так сейчас ещё откушаешь – в мешке этого добра много…

После такой угрозы староста сжался едва ли не втрое и едва слышно пролепетал:

– Прелое… Плохое…

– Значит, ты сознательно привёз на заставу негодную еду. Я расцениваю это как бунт. А бунтовщиков принято забивать до смерти… Или вешать вместе со всеми их домашними!

Отступив на шаг, Олдер уже взялся за плеть, но прежде чем она успела просвистеть в воздухе, староста повалился на колени и закричал что было мочи:

– Ошибка вышла, господин!.. Мы мешки попутали!.. Недоглядел я!

Всё ещё хмурясь, Олдер опустил плеть и повернулся к остальным селянам:

– Это правда?