Излом

– Принести ужин, глава? – Увидев, что Олдер, осматривая щит, довольно кивнул головой, Антар таки осмелился открыть рот, но Остен, сказав, что позже спустится на кухню сам, выпроводил его из комнаты.

Дальше дело было за малым. Дождавшись, когда за окном полностью стемнеет, Олдер приладил отполированный щит у стены и запалил перед ним новую свечу. Потом взял кинжал и, полоснув себя по запястью, окропил зеркало и пламя собственной кровью. Огонь свечи затрещал, пару раз мигнул, но не погас, уже через несколько мгновений разгоревшись с новой силой – боги согласились дать ответ…

Отступив назад, Олдер сел на дощатый пол, скрестив ноги и выпрямив спину, и сквозь пламя свечи стал вглядываться в поверхность щита. Огонёк уверенно тянулся вверх, отражаясь в отполированной поверхности, и вскоре оборотился в пламенеющую арку. Как только это произошло, Остен полностью сосредоточился на огненном портале, а когда в окружающем его мире не осталось ничего, кроме жаркого пламени, мысленно встал и шагнул в огонь.

От поцелуя огня все естество Олдера пронзила острая боль, но тут же стихла, поглощённая непроницаемой тьмой. За огненной аркой царила густая чернота, и Олдер, замерев на месте, отчаянно вглядывался в эту тьму, не забывая повторять про себя то, что должен найти и увидеть… Постепенно густая чернота стала прорезаться алыми всполохами – они рассекали её, точно нож, но не исчезали, а, достигнув невидимой тверди, обращались в пятна крови. С каждым мигом сполохи учащались, и вскоре перед тысячником образовалось подобие узкой кровавой реки, которая, извиваясь, уходила куда-то вперед и через несколько десятков шагов исчезала во мгле.

Олдер ступил вперёд, не колеблясь, и немедля провалился в кровавый поток едва ли не по колени… Намёк был зловещим, но Остен, тряхнув головой, криво усмехнулся в окружающую его тьму и пошёл вперёд – туда, куда вело его кровавое течение. В конце концов, он служил Мечнику и Амэну много лет – если бы под его ногами вдруг зацвели незабудки, это было бы более чем странно…

Кровавая река между тем вела его всё дальше и дальше – всматриваясь в поток, Олдер порою видел в нём смутные отражения лиц: некоторые были ему знакомы, некоторые истёрлись как из памяти, так и из сердца… Слишком уж много их было – тех, кого он убил собственной рукою… Лица воинов оживали лишь на миг – их рот широко открывался в последнем беззвучном крике, а черты, исказившись в предсмертной агонии, тут же растворялись в алом потоке, от которого между тем стал подниматься кровавый туман. Вначале редкий и клочковатый, он становился гуще с каждым шагом Остена и, наконец, превратился в окутывающую колдуна алую пелену…

Не зная, куда идти дальше, Олдер остановился, а кровавый туман перед ним немного поредел, образовав нечто вроде окна, и Остен увидел дорогу и едущих по ней вооружённых всадников. Возглавлял их молодой воин, на плаще которого был вышит беркут, сжимающий в лапах стрелу – герб рода Бжестров… Скользнув взглядом по едущему ему навстречу всаднику, Олдер немедля перевёл взгляд на второго возглавляющего отряд воина, которого он различил сразу из-за кровавой пелены… Чутьё подсказало тысячнику, что он видит собрата по дару – пожилого, находящегося уже на излёте своих сил, но опытного и осторожного… Олдер невольно прищурился, всматриваясь в незнакомого ему прежде воина. Молодой Бжестров, как оказалось, умел заводить полезные знакомства: скорее всего, пожилой колдун и сделал оберегающий Ставгара талисман, а теперь едет вместе с ним, служа дополнительным щитом…

Словно бы повинуясь взгляду Олдера, открывшаяся картина становилась всё чётче, но потом он ощутил рядом с собою чужое присутствие и обернулся. Видение дороги с едущими по ней воинами исчезло без следа, зато Остен различил подле себя окутанный дымкой хрупкий женский силуэт. Туман скрадывал черты лица незнакомки, и Олдер потянулся к ней, беззвучно спрашивая: «кто ты?» Ответом ему стал хоть и безмолвный, но отчаянный протест, а потом полог внезапно вернувшейся тьмы упал между ними, разделяя и отгораживая…

Первым, что ощутил тысячник при своём возвращении из мира видений, были затёкшие от неподвижности мышцы. Он медленно встал, разминая занемевшие ноги, и, подойдя к щиту, затушил пальцами фитиль оплавившейся более чем наполовину свечи. Перевернул служивший магическим зеркалом щит, прислонив его отполированной стороною к стене. От этих простых действий и движений кровь колдуна побежала по жилам быстрее, и Олдер ощутил, что голоден, – пропущенный ужин и затраченные на ворожбу силы не прошли для него даром.

Накинув на плечи тёплую куртку, Остен спустился на кухню в поисках чего-нибудь съестного, но шуровать по котлам, выскребая себе остатки ужина, ему не пришлось. На столе возле очага его уже поджидала большая, накрытая полотенцем миска.