Излом

Сидя в истончающейся тени на каменном уступе я бессмысленно таращился на море. На его фоне, чуть в стороне, стоял, слегка накренившись, мой самолет, сверкая серебристыми боками. Вдруг стало видно, что его давно следовало помыть — помыть мылом и щеткой. Левая лыжа, по какой-то причине, ослабла и ее надо было укрепить, обшивка на хвосте треснула в двух местах и ее надо переклеить. Лобовое стекло из смолы помутнело на жарком солнце, и с этим тоже надо было срочно что-то делать. Не говоря уже о полученных и заказанных мною деталях для переделки главного привода — его предстояло полностью разобрать, переделать, тщательно настроить и установить обратно. Было ясно, что ничего этого, кочуя по окрестностям континента, я сделать не смогу. Росло и крепло ощущение того, что моя первая экспедиция на восток закончилась — пора было возвращаться на базу в Облачном крае. Я неожиданно понял, что не хочу никуда улетать без девушки. Пусть, сейчас между нами непреодолимые обстоятельства, но, ведь, это же не навсегда. И я бы не хотел оказаться неведомо где, когда эти обстоятельства рухнут, когда наступит момент, который потребует от меня действий. Действий не в далеком крае, а здесь, рядом, там где будет она.

Я принял решение. Все стало легко и понятно. Места и времени для размышлений и переживаний не было. Вздохнув, я поднялся и заскрипел по ползучей гальке к самолету — пора, продолжать.

Холм, длинным пологим склоном, поросшим серыми невзрачными кустиками, уходил вглубь материка. Спрятаться здесь от людей, вздумай они появиться с той стороны, было невозможно. С другой стороны, и ко мне незамеченным вряд ли кто подойдет. Более важно было то, что холм оказался достаточно широким, чтобы самолет опустившийся на его макушку, не был виден с моря. По крайней мере, с расстояния на котором можно рассмотреть какие-то детали. На всякий случай, я приземлился на его западной, дальней, части — суда, идущие от Саутрима, точно не смогут ничего заметить.

Оставив полегчавшую птичку, опасно раскачиваться на усилившемся ветре, я ползал по самому краю скалы, пытаясь найти место, откуда пляж и подходы к схрону, были видны лучше всего. Место такое, конечно же, нашлось, но скрючившись на узкой полочке над пропастью, уцепившись руками в шершавый камень, я подумал, что это было бы слишком жирным подарком местным делягам, если явившись за пастилой, они обнаружили бы еще и мое изломанное тело рядом. Поэтому, свой наблюдательный пост я вынужден был оборудовать в менее удобном, но гораздо более комфортном и безопасном месте. Пусть, отсюда я видел только часть пляжа у кромки воды — я же в состоянии посчитать людей, которые высадятся на берег и уберутся обратно. Тем не менее, выбравшись на холм обратно, стоя на ровной привычной поверхности, я чувствовал себя опытным альпинистом, только что покорившим неприступные скалы. Еще одна часть дела была сделана. Сейчас, перекушу, болтая ногами над обрывом и любуясь разыгравшимся морем, и обратно — в Саутрим.

Глава 24

Нет ничего лучше, чем дорога на восток под вечер — солнце светит в спину, заливая чистым контрастным светом местность за лобовым стеклом, обычные несовершенства последнего прячутся и иногда кажется, что ничто не отделяет вас от простора впереди. Вдоль берега потянулись красноватые пески пляжей — я приближался к населенным местам. Забрав подальше от моря, я начал заход на столицу уже видневшуюся вдали широченной изломанной плитой древнего города. В далекой дымке светилась такая же далекая, казалось никак не связанная с остальной сушей, коса, венчавшая крайнюю юго-восточную часть континента. Почти все суда ушли из видимой части моря, столпившись на рейде напротив нового города. Их корпуса, подсвеченные солнцем, казались стаей птиц прилипшей к темному столу бескрайнего океана. Небо на востоке, еще достаточно яркое, уже наливалось плотной синью, предвещая наступающую ночь. Чтобы не плутать по неведомым дорогам останков древнего города, я решился посадить машину на уже знакомое место. Мне нужно было лишь несколько часов, чтобы доставить сообщение в контору компании Сурха. Сразу после этого, я улечу, прикрываясь ночью, на свой ручей, где оставил посадочные огни Аны, до сих пор исправно светящие неярким белым светом.

Знакомая крыша была пуста и показалось на мгновение, что я вернулся в свой дом, опустевший без хозяев. Странное чувство быстро исчезло, стоило памяти шевельнуть прошлое. Расставание с Аной, погибший Виутих наполнили пустынные развалины опасностью и недружелюбием. Я подвис над площадью, доставая трубу. Самолет крутнулся выравниваясь по ветру, солнце мазнуло ярким светом по лобовому стеклу, ослепляя меня. Я отвел глаза в сторону и через открытый оконный проем справа уставился на далекие горы, убегающие не север — скоро я должен буду вновь пересечь их. Хребет сливался туманной темной полосой с небом, и лишь яркая изломанная линия заснеженных вершин светилась на полпути к солнцу, обозначая грандиозный барьер между востоком и западом.