Излом. Книга первая. Хорошие времена. Кавказцы

На картошке работа была нелегкой. Но для Циалы это была привычная работа, она убирала картошку дома каждый год. Многие же, особенно выросшие в городе, не выдерживали. Двое парней сбежало, им показались условия невыносимыми. Начались дожди. Картошку выбирали из размокшей земли, было холодно. Жили в каком-то сарае, половину которого занимали девушки, а половину парни. На наложенном сене был разостлан брезент, на него положены матрасы с серыми простынями и наволочками, это и была постель. Одеяла были старые, ватные, со сбившимися кусками ваты. Они почти не грели в осенние холодные ночи и девушки по ночам собирались вместе, грели друг друга своими телами. У многих появилась простуда, на губах болячки. Кормили плохо, мясо почти не давали. Студенты начали роптать. Наконец поле с картошкой убрали. Прошло сорок дней с начала работ. Приехал председатель колхоза, благодарил за работу и просил остаться еще. Но руководители института настояли на том, что студентов нужно возвращать в аудитории, им предстоит еще пройти положенную за год программу. Подогнали старенькие автобусы и повезли студентов в Ростов. Общежитие показалось раем. Белые простыни, душ, тепло. Снова дали три дня на отдых. Таня поехала к родителям в Таганрог, звала и Циалу, но она решила не ехать, чувствовалась усталость. Прочла все письма от родителей, спала, ела и снова спала. Никуда не ходила. Так закончилась ее эпопея с картошкой. На четвертый день, это была среда, студенты появились в аудиториях, но далеко не все. Многие после картошки заболели, многие не могли прийти в себя. Но занятия начались. Циала жадно впитывала в себя знания, ей нравились преподаватели, их отношение к студентам, их лекции. Общеобразовательные предметы она постигала быстро, на зачетах и экзаменах получала хорошие оценки. Шло время. Молодежь не умеет замыкаться в себе и у Циалы появились новые друзья, она ходила на студенческие вечера, где все веселились. Многие девушки завели себе парней, к Циале тоже не раз подъезжали парни, но она спокойно и без волнений отшивала их. Про нее начали говорить, что она недотрога. Таня поддерживала ее, и сама вела себя так же. «Мое в жизни – один раз и навсегда – говорила Таня, – а минутные увлечения и разовые встречи мне не нужны, из них ничего хорошего не может быть». Циалу не привлекали парни, Денис был ее идеалом. Остальные казались просто ненужными. Она могла поболтать с парнем, обсудить с ним какие-то вопросы, но если парень намеками или напрямую начинал добиваться более близких отношений, то резко обрывала с ним связь. Гриша, высокий и симпатичный парень из Воронежа, как-то сказал ей: «Циала, всю жизнь мечтал я о такой девушке, как ты. Но чувствую, что сердце твое занято и поэтому не хочу тебе мешать». «Занято, Гриша, занято. И ни для кого там места больше нет» – улыбалась Циала и с Гришей они были просто друзьями. Гриша зачастую защищал ее от приставаний, даже раза два дрался. Как-то Циала сказала ему: «Хороший ты человек, Гриша. Ты присмотрись к Тане, моей подруге, она такая же, как и я». Гриша вежливо улыбнулся, но к Тане не спешил присматриваться. С Денисом Циала регулярно переписывалась. Денис писал ей о сельских делах, о том, что скучает по ней и ждет, когда она приедет. Он получил водительские права и работал в совхозе шофером. Писал, что если в майский призыв его не заберут в армию, то он будет снова поступать в институт. Циала отвечала ему яркими, простыми письмами и связывала в душе свою судьбу с судьбой Дениса. Родители писали, что все у них хорошо, работают, ждут домой. Писали, что как-то Денис привез им машину дров, хотели ему заплатить, но он деньги не взял. Шло время. Наступила зима. В Ростове гололед покрывал улицы так, что даже трамваи не ходили. Ближе к Новому Году выпал снег. Стало бело вокруг. После Нового Года началась зимняя сессия. Сдав все зачеты и экзамены, Циала на две недели стала свободна и решила съездить домой. Звала с собой Таню, но Таня не поехала, сказала, что болеет мама и ей нужно помочь. Циала села на поезд до Орджоникидзе и утром следующего дня была в Осетии. В Осетии снега не было, но морозило. К обеду Циала добралась до дома. Родители радостно встретили ее. Начались расспросы, рассказы, радость лилась у всех наружу. Мама напекла пирогов, отец зарезал большого барана, чтобы угостить дочь по обычаям осетин. Пришли соседи, друзья. Вечером долго сидели за столом, говорили. Мужчины отдельно, женщины отдельно. Таков осетинский обычай. Циала рассказала всем о море, как купалась в нем, как любовалась закатом, как прокатилась по морю на судне от Таганрога до Ростова. Все с восхищением слушали. Часам к десяти все разошлись. «А что же Денис, неужели не увижу его сегодня?» – думала Циала. Прошла в свою комнату и села на кровать. «Не придет, поздно уже». Но вдруг в окно стукнул брошенный кем-то камушек. Циала погасила свет и открыла окно. За забором стоял Денис. Циала закрыла окно, оделась и выскользнула из дома. Мама ее заметила это и бросила вслед: «Недолго». Они отошли от дома Циалы, встали у толстого высокого дерева. Циала не выдержала, прильнула к Денису, обняла его за шею, покрыла его лицо поцелуями. Он крепко прижимал ее к себе. По лицу Циалы текли счастливые слезы, Денис целовал ее губы, щеки, шею. Расстегнул у нее пальто, расстегнул свое пальто, и они прижались друг к другу, стали ближе.