Измена

Я не осуждаю Егора, ему сейчас больно, я ведь знаю, что он может простить женщине многое, кроме предательства.

Не выдерживаю и пишу ему сообщение, на часах полночь. Пишу и стираю строчки, в которых пытаюсь объяснить, оправдать себя. Потом набираю целые предложения, что только он нужен мне, что не представляю никого на его месте и не понимаю, как смотреть в будущее, если там не будет нас. Потом следом еще отправляю кучу сообщений где признаюсь, что никогда у меня не было такой мощной и сильной поддержки в его лице, что я всегда буду ему благодарна, прошу в каждой строчке прощения, клянусь что это было ошибкой.

Сколько бы я не надеялась на ответный отклик со стороны Егора, но не через пять минут, ни через час, никто мне так и не отвечает.

Это конец.

Проклинаю свою слабость, даю себе обещания, что больше никогда не позвоню и не напишу ему первой, вспоминаю о женской гордости, убеждаю себя, что если я ему нужна, он не сможет разорвать наши отношения, мы поговорим обязательно, мы ведь работаем вместе.

Но проходит еще час и все обещания разрываются на мелкие осколки, потому что я набираю номер Егора. Слушаю гудки, плотно прижимая телефон к уху, а потом электронный голос говорит, что аппарат абонента выключен.

Телефон выпадает из рук, я не поднимаю его. Стаскиваю с себя обувь, снимая следом верхнюю одежду, бреду в гостиную, забираюсь в рабочей одежде под одеяло, лежу и смотрю в потолок.

Сна нет. Мысли хаотично скачут, не давая успокоиться. Встаю и выпиваю успокоительное, прошу Господа, чтобы дал мне силы не разрушать себя окончательно. Мне ведь ничего не нужно, только его простые слова:

«Дина, все хорошо, я рядом»

— Егор, пожалуйста, не надо разрушать нас…прости меня… — произношу вслух несколько раз слова прощения, как ненормальная, повторяя их снова и снова в пустоту квартиры.

Я не помню в котором часу меня вырубает окончательно.

И только несколько ярких солнечных лучиков, пробивавшихся в окно многоэтажки, будят меня, обозначая раннее утро.

Мозг молниеносно воспроизводит события прошлого.

Закрываю ладонями лицо.

Я должно быть выгляжу ужасно. Замечаю темные разводы на подушке, сто процентов на лице куча дорожек с потекшей следами от туши.

Усилием воли заставляю себя подняться. Одного только взгляда на себя в зеркале напротив достаточно, чтобы понять, в таком виде просто стыдно показываться людям.

Стягиваю пододеяльник с подушки, простынь, наволочку, все это отправляю в стиральную машину. Мысли возвращаются к событиям вчерашнего вечера, мое признание, взгляд Егора, все это оставляет мрачный отпечаток вины, заставляют сердце стучать сильнее, не позволяют думать конструктивно.

Вспоминаю как с Егором было спокойно, хорошо, уютно. Он словно мой щит защищал меня от внешнего мира, а я словно улитка с удовольствием забиралась в раковину его защиты. А сейчас хаос, неопределенность, опустошение, по границе обостренное чувство вины.

Не понимаю, как я могла все разрушить?

И главное, ведь, изменила поддавшись помутнению рассудка, когда разум был против, а тело просило остаться.

Мозг в этот момент все понимал, я не была пьяна, я просто хотела вспомнить как мне было с Андреем хорошо.

И потом эта "Питерская атмосфера".

Я могу сколько угодно себя оправдывать, но этот город он немного сумасшедший, там, как будто, особенный ритм, в нем все складывается правильно, все сбывается, он как действующее лицо, куда приезжают не работать, туда приезжают любить.

Кто-то говорил, что в Санкт-Петербурге можно родиться заново. Я там будто и родилась заново.

Позволила себе не загонять себя в рамки. Делала то, что я хотела, а не то, что надо. Москва она другая. Москва- это работа, это город, в которой бурлит жизнь, много денег, дворцы и крутые машины. Если бы я могла выбирать, то жила бы в Северной столице, любовалась финским заливом, выезжая в выходные поближе к Кронштадту.

Это справедливо нести наказание за боль, которую ты причинил другому человеку. Сама не замечаю, как начинаю вести вслух диалог с самой собой.

«Да, Егор сейчас один и ему больно, но мне тоже больно, и я должна найти в себе силы пойти дальше, со многими такое случается, я смогу заново приспособиться к жизни, открыть что-то новое, заместить прошлое, в конце концов у меня есть сын и он всегда давал мне силы двигаться дальше.»

Решительно вытираю слезы. Я справлюсь. Я смогу.

Несмотря на то, что я очень рассеяна, я собираюсь к сыну. В голове полнейшая непонимание как дальше жить, но есть четкое осознание, что я нужна своему ребенку особенно теперь, когда он в больнице.

Мужчины приходят и уходят, а ребенок у меня один.

Я всегда помню слова мамы, которая говорила, что сын должен быть на первом месте, что моя святая обязанность вырастить из него хорошего человека, воспитать его в любви и привить правильные ценности. А моей любви хватит на нас двоих.