Измена

Война - дело такое. Вариативное. Туров - тыл. В случае неудачи, между нами - вполне возможной, вероятный район отхода и переформирования. Канал снабжения. Магистраль. И на юг, к Киеву, и на восток, как мы шли. Оставить такой пункт без присмотра...

"Никогда не добьётся победы тот, кто слишком много думает о резервах" - поверим корсиканцу? А "слишком много" - это сколько?

Горячий, ждущий, молящий взгляд молодого парня. Молодого? В его возрасте даже в моё время... по горам, по долам... с калашом на плече... с магазинами в "лифчике"... вполне себе домашние детишки... а он - князь русский.

Просьба - публичная. Если я скажу "нет", то его окружение - да весь город! - подумают о нём... нехорошо. "Сопляк, слабак, недоросль". Я такое ещё в Пердуновке проходил. Когда совсем вроде бы негожий к бою парнишка рвался с прохожими пруссами резаться. Лишь бы вместе с мужами добрыми, со всеми.

Здешние приврут-придумают: "Государь ему веры не имеет. Скоро, поди, задвинет его кудысь-бы в дебри, а сюды к нам нового...".

-- Лады. Пойдём. Только смотри: сгибнешь - с того света выну. И накажу. Больно.

У него - радостная улыбка. Очень неуверенная.

Я, типа, пошутил, но... "Зверь Лютый". Колдун. А вдруг и правда "вынет"? Про оживших покойников здесь все знают, в каждом доме рассказывают. Как-то... чертовщиной, будто сквозняком, по застолью дунуло.

Выпили. "Чтоб со скорою победой возвращался ты домой". И всё: по утру - дальше. Мише собираться, нам с Кандальником людей своих проверить.

Пожалуй, самое главное - та парочка подсылов в порубе. До этого я шёл вслепую, не имея информации о состоянии дел в Луцке. Эти двое - мелочь, посаки посадские. Но кое-что важное я узнал. Другие города мятеж не поддержали. Мачечич дружину не прислал. Часть верных из мятежного полка сумела выскочить из города и разбежалась в разные стороны. Встречу - будет с кем поговорить.

Утром снова по саням и марш-марш. Следующая остановка - "Проклятое место", Давидов городок.

История для здешних - из базовых, архитипичных.

Про Святополка Окаянного мои современники слыхали. Второй эпизод сравнимого уровня - ослепление Василька Теребовольского.

Всё очень хорошо начиналось:

"В год 6605 (1097). Пришли Святополк, и Владимир, и Давыд Игоревич, и Василько Ростиславич, и Давыд Святославич, и брат его Олег, и собрались на совет в Любече для установления мира, и говорили друг другу: "Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут воины. Да отныне объединимся единым сердцем и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк - Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир - Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав - Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду - Владимир, Ростиславичам же: Володарю - Перемышль, Васильку - Теребовль". И на том целовали крест: "Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной". Сказали все: "Да будет против того крест честной и вся земля Русская". И, попрощавшись, пошли восвояси".

Братолюбиво и патриотично. Второй раздел "Святой Руси", Любеческий съезд. "Владимир" здесь - Мономах, Олег - "Гориславич", город Владимир - Волынский. Съезд зафиксировал новую форму - крупное феодальное наследственное землевладение. Чуть позже Мономах всё переиграл: заново собрал почти всю "Святую Русь" под "одну шапку". Но очень благостно, пребывая в неизбывной печали о грехах сродственников своих.

Один из грехов - дело Василька, о котором повествует очевидец, поп Василий.

"И пришли Святополк с Давыдом в Киев, и рады были люди все, но только дьявол огорчен был их любовью. И влез сатана в сердце некоторым мужам, и стали они наговаривать Давыду Игоревичу, что "Владимир соединился с Васильком на Святополка и на тебя". Давыд же, поверив лживым словам, начал наговаривать ему на Василька: "Кто убил брата твоего Ярополка, а теперь злоумышляет против меня и тебя и соединился с Владимиром? Позаботься же о своей голове".

Факеншит! Не "Святая Русь", а предбанник преисподней! Только от креста святого нацелованного оторвались, как Сатана уже "в сердце влез" и там распоряжается.

Давыд, которому Волынь - яркая личность. Сын Игоря Ярославича, не получил никакого наследства. Первый на Руси князь-изгой. Отправился в Тмутаракань. Княживший там Олег ("Гориславич"), двоюродный брат Давыда, в 1079 г. выслан в Византию. Давыд подсуетился и на следующий год сам стал Тмутараканьским князем. В конце 1083 г. братан вернулся и его вышиб.

В 1084 г. захватил Владимир-Волынский. Снова вышибли.

Пошёл в устье Днепра, захватил Олешье, стал собирать с греческих купцов мыто. Это сократило доходы Киева и вызвало неудовольствие императора Византии. Великий князь Всеволод Ярославич (правил в 1078-1093 гг., папа Мономаха) вызвал Давыда в Киев и, чтобы утихомирить его, дал ему Дорогобуж на Волыни.

Эдакий "живчик окровавлённый".