Измена

Подойдя к дому, он толкнул плечом полуотворенную дверь. Собаки пошли за ними, все еще настороженно принюхиваясь к незнакомке и не понимая, что происходит. Он захлопнул за собой дверь. Женщина при этом звуке вздрогнула. Он понял, что она растеряна не меньше его.

Но это не важно. Это скоро пройдет. Есть только один способ покончить со всем этим, и ему нужно это сделать.

Мэт пронес ее через темную кухню, буфетную и столовую в холл, потом вверх по парадной лестнице поднялся на второй этаж. Он уже тяжело дышал, сердце учащенно билось, руки и спина онемели от напряжения. Но он принес ее прямо в спальню. Захлопнув за собой дверь, он пересек комнату и осторожно положил ее на огромную кровать.

С минуту Энни лежала неподвижно, закрыв глаза, приходя в себя и привыкая к обстановке. Тело ее было напряженным и скованным, но — все равно! — прекрасным. Мокрая одежда плотно облегала тело, и он ясно различал округлости ее груди, плоский живот, обольстительные очертания бедер. Он любовался ее длинными красивыми ногами, изящными запястьями. Белокурые волосы от дождя казались темнее, чем обычно, и мокрые пряди облепили лицо, плечи и шею. Энни казалась беспомощной и беззащитной, и у него возникло желание успокоить и ободрить ее. Но больше всего ему хотелось овладеть ею, покорить ее, сделать так, чтобы она принадлежала только ему.

Мэтью опустился рядом с ней на колени и приблизил свое лицо к ней. Она отвернулась, но он осторожно взял ее за подбородок и снова повернул лицом к себе..

Прижавшись, ногами к ее ногам, он сказал:

— Энни, я сейчас собираюсь снять твою мокрую одежду. Потом свою. А потом мы будем любить друг друга. Прямо здесь, прямо сейчас, пока бушует гроза.

Ее глаза широко распахнулись. В них отражались изумление и безумие, как у дикого зверя, угодившего в охотничьи силки.

Но он выдержал ее взгляд, и постепенно выражение ее глаз смягчилось, тело расслабилось.

— Зачем? — прошептала она.

— Потому что я больше не вынесу.

Она кивнула. В ее взгляде теперь появилась мечтательность и томность — извечная загадка женской души, которую ему и в миллион лет не понять. Он не понимал Франческу, а Энни казалась теперь еще более непостижимой и загадочной.

— Ладно, — сказала она.

Вот и весь сказ. Ладно… Позволила. Это, конечно, не то чтобы твердое согласие, но и ладно — уже хорошо.

У Энни прошло и удивление, и страх. «Это была не его машина, — думала она. — Было темно, все эти машины так похожи одна на другую. Это не могла быть его машина». А другой голос говорил ей: «Плевать, была это его машина или нет. Все, что случилось, не имеет значения, потому что это заслоняет собой все».

Он снимал с нее одежду чуть-чуть грубо, но умело. Она попыталась помочь ему своими неловкими пальцами, но он мягко отвел ее руки. У него это получилось быстрее, а тут быстрота была важна, очень важна.

От ее блузки с треском отскочила пуговица и покатилась по полу. И вот уже блузка расстегнута, а его руки ласкают ей грудь. Она только едва заметно вздыхала, когда он, лаская ее, слегка касался пальцами ее сосков. Теплая волна разливалась по груди, перетекая вниз, к животу и бедрам. Он наклонил голову и обхватил губами и языком маленький и твердый бугорок ее соска. Энни выгнулась и застонала. Она ощутила горячую влажность между ног, ее тело будто плавилось в его руках.

Все это было до боли знакомо. Будто и не было всех этих долгих лет. Ее тело помнило его и принимало так, как никогда не удавалось ее трезвому рассудку. Но сейчас ее рассудок молчал. Она была глуха к его предостережениям. Есть вещи, которые можно понять только сердцем, только самой плотью и которые не подвластны рассудку.

Его руки на минуту отпустили ее, и она услышала, как он срывает с себя рубашку, кроссовки, джинсы. Пока он поспешно раздевался, она сняла юбку, за ней последовали трусики. Его руки пришли ей на помощь, срывая с нее одежду. Он стал нащупывать что-то в ящике у себя за кроватью, и она поняла, что он владеет собой куда лучше, чем она, и, несмотря на опьяненность страстью, не забыл предохраниться. Стал бы человек, пытавшийся ее убить, так заботиться о ней?

Это была не его машина. Это просто не могла быть его машина.

И вот уже он снова рядом, и она закрыла глаза и полностью отдалась во власть своих ощущений — прикосновения его кожи, мышц, плоти к ее телу. Его руки обхватили ее, и они перевернулись на бок. Его ноги сплелись с ее ногами, а его руки ласкали ей грудь и спину.

Энни гладила его сильные руки и плечи, наслаждаясь упругостью и эластичностью его мускулов. Он сдавил ей соски так, что она почти задохнулась от возбуждения, и чувствовала, как он улыбается, целуя ее, и как эта улыбка постепенно угасает, а поцелуи становятся все более жадными и страстными.

— Энни, — пробормотал он, а его рука, проскользнув между ее бедер, нашла нежные гладкие лепесточки, влажные и чувствительные. Она застонала и прижалась к его руке. Он принялся легонько перебирать пальцами, заставляя ее вздрагивать и кричать от сладостного безыскусного наслаждения, истомы и желания.