Измена: B-52 (СИ)

- Когда все правильно, и проблем нет никаких, да? - тихо, глубоко спрашивает, рассыпая мурашки по моему телу.

Я не могу сказать ни слова. Смотрю на него, как завороженная, позволяя снять с себя этот лоскут ткани, который и сама уже успела возненавидеть. Стас приближается, берет меня за предплечья крепко, но нежно, бережно, а потом накрывает мои губы своими. В этом поцелуе есть столько всего: трепет, нежность, желание, граничащее с одержимостью. Не знаю, моим или его? Я ведь, как безумная наркоманка, тянусь к нему ближе, чтобы получить больше. Запускаю пальцы под легкую ткань его рубашки, провожу по коже с легким оттенком какао, касаюсь его пресса. Он — идеал. Предел фантазий. Мне в нем нравится абсолютно все, даже его склочный характер нравится. Только вот опять на меня давит эта наша разница и моя низкая самооценка — я боюсь его разочаровать, и мой мозг тут же простреливает.

- Стой, подожди… - шепчу еле слышно, еле-еле в принципе, от того, как соблазнительно он целует мою шею, - Мне надо в душ.

Правда ведь надо. Необходимо! Но Стас не готов отпускать даже на мгновение. Он подхватывает меня на руки и несет в сторону ванны, где ждет еще один удар в самое сердце. Огромная джакузи в лепестках уже красных роз и свечах — господи! Знаете, я всегда думала, что отношусь к таким вещам с сарказмом и огромным скептицизмом. Это ведь такое клише — лепестки роз, свечи, музыка…Но это потому что такого для меня никто и никогда не делал. Сейчас, когда все наоборот, я готова разрыдаться от щемящей сердце нежности.

Он так старался…

Стас ставит меня на пол и, глядя точно в глаза, расстегивает бюстгальтер. Он так плавно его снимает, аккуратно просунув ладони под лямки — дыхание перебивает аж! На меня так никто и никогда не смотрел, как он смотрит. Будто я — самое важное, что есть в этом мире. Сокровище такое, знаете? Лучшая женщина в мире. Я в этом только убеждаюсь, когда он присаживается передо мной на колени и берется за края трусиков. Снова смотрит лишь в глаза. Он будто не позволяет себе спуститься до животного рядом со мной, и это возбуждает еще сильнее.

Стас опять берет меня на руки, чтобы поставить в ванну. Я тихо усмехаюсь, будто сама не могу этого сделать, но принимаю — мне нравятся такие ухаживания, если честно, как с королевой. Только вдруг страшно становится, что он уйдет сейчас, и когда я опускаюсь в воду, хватаюсь за его руку и шепчу.

- Только не уходи.

- И не надейся.

Звучит, как твердое, уверенное обещание. Я киваю и отстраняюсь немного, чтобы дать ему раздеться, а сама дышать не могу. Он снова смотрит на меня так…голодно. Но он все равно плавен. Снимает свою рубашку медленно, а взгляд яростный и огненный. Когда он заканчивает с брюками, я инстинктивно двигаюсь к бортику, давая ему пространство, хотя сама бесстыдно разглядываю всего его. Особенно тот самый «твердый» аргумент, который подтверждает: он твой.

- Иди ко мне, малыш, - хрипло шепчет, а что я?

Хотела бы посмотреть, разве что, на кого-то, кто откажется.

Подползаю медленно, но Стас — он все же Стас, надолго его не хватает. Он теряет контроль и терпение, подтягивает к себе за ягодицы и сажает сверху. Я смеюсь, вцепляясь в его плечи, а сама тяну руку к тому самому аргументу, но Стас ее перехватывает и зажимает за спиной.

- Не сейчас.

- Что? - растеряно шепчу, а он второй рукой убирает волосы с моего лица и улыбается.

Ладно. Я разочарована, и мне обидно. Опускаю глаза на его грудь, только вот в ответ слышу глухой смешок и сразу возвращаюсь к его глазам.

- Я хочу тебя безумно и еле сдерживаюсь, но еще больше я хочу поговорить.

- О чем?

- Обо всем. Правильно это будет.

- Ты приехал попрощаться? - еще тише спрашиваю, хотя казалось бы это невозможно.

Но теперь я иначе не могу. У меня сердце так колотиться, хоть стой, хоть падай. Глупости горожу, знаю, никто не станет прощаться ТАК, а иначе не могу — я просто, наверно, до конца не верю, что он выбрал меня…

- Вот именно, чтобы ты не задавала мне больше таких идиотских вопросов, я и хочу сначала поговорить. Рассказать, что было, после того, как ты уехала…

Стас

Я стою у дома Ольги уже какое-то время, а сам не решаюсь пока войти. Для меня тот первый ужин с отцом прошел с большей пользой, чем для Юрки, конечно. Тот все время хохлился, но он молодой еще, зеленый. Я тоже бы хохлился, да я, собственно, только этим и занимался все то время, что он пытался наладить со мной мосты.

Впервые отец появился в моей жизни вновь, когда я уже учился во Франции. Мне было двадцать, а он приехал на один из наших экзаменов, как «самое важное лицо», и сразу меня узнал. Улыбался весь, гордился, грудь колесом — подошел, а я ему сразу вмазал. Остальные наши встречи ничем не отличались. Я столько раз бил его по морде, что сам со счета сбился — плохо это, но во мне до недавнего времени орало детство, заставшее не только в заднице, но и в принципе во всем моем теле и душе. Марина то права: я ребенок совсем. Веду себя глупо, делаю вещи, последствия которых не просчитываю, выбираю неправильных женщин…