Измена. Без права на помилование

Лично Шеймов специализировался на защите шифровальной связи в условиях наших посольств и резидентур за границей. В забугорье, как известно, местные спецслужбы из кожи вон лезут, чтобы насовать «жучков» в наши представительства и, если повезет, проникнуть в алтарь посольства — в шифровальное помещение.

Работа в Восьмом главке высокооплачиваемая, престижная, не связана с вербовкой агентов, проведением обысков или просиживанием в засадах. Конечно, туда тянулись талантливые научно-технические кадры. Их проверяли до четвертого колена, собирая отзывы и друзей, и недругов.

По прошествии периода адаптации сотрудники попадали в атмосферу важной для СССР работы, их щедро поощряли орденами за успехи, создавали условия для приобретения ими научных степеней и званий — творчески состоятельные личности «остепенялись» походя, без отрыва от производства подготавливали и защищали кандидатские и докторские диссертации, многие становились лауреатами Государственных премий…

Вместе с тем жизнь шифровальщика проходила в своем, герметично закрытом пространстве. Она была тяжела не только из-за изнурительного кропотливого труда — давила секретность, особенно за границей, где они находились под особым присмотром собственной службы безопасности и были вынуждены следовать жестким правилам поведения. Ведь чужие шифры — клад для любой разведки. Если перед спецслужбой стоит дилемма: кого вербовать — министра или шифровальщика, она предпочтет последнего. Министры приходят и уходят, а секреты криптографии остаются неизменными многие годы. Кроме того, шифровальщик может обеспечить доступ ко многим секретным коммуникациям и предоставить возможность знакомиться со всеми ранее перехваченными телеграммами…

Карьера Шеймова в Восьмом главке КГБ была стремительной, как полет пули: за восемь лет службы — он майор и (!) начальник отдела, курирующего шифровальную связь наших посольств. По партийной линии — заместитель секретаря партийной организации. Но, несмотря на все внешние достижения, его угнетало чувство внутренней неудовлетворенности. Это чувство, как он признается в своих мемуарах, «превращалось в отрицание всего „совкового“»…

Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело и, закрыв глаза и рот, ждать, когда все переменится само собой? Подать рапорт об отставке и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров? Создать антикоммунистическую организацию?

В мемуарах он пафосно расскажет о причинах и мотивах своего бегства. Масса всего: обсуждение литературных трудов запрещенных в Союзе авторов во время ночных посиделок с московскими диссидентами, ставшими его суррогатными отцами; лицемерие начальства и вождей; неудовлетворенность своим образом жизни; пессимистичный взгляд на будущее страны; желание не просто возмущаться существующим строем, сидя, как многие, уставившись в стакан на кухне, — нет! — стремление участвовать в полном его разгроме, да еще и в глобальном масштабе. Со слов Шеймова, когда он почувствовал, «что в нем горит пламя истой фронды», он принял решение ступить на встречную полосу судьбы, и доминантой его существования стала идея сделать ноги из Союза.

Зная из первых рук возможности КГБ и трезво оценивая свои силы, прагматик Шеймов выбрал самый рациональный, хотя и самый рискованный во всех отношениях вариант — бежать на Запад. Причем с женой и дочкой! Материальная сторона исхода из СССР его нисколько не заботила — он знал наверняка, что и его семья, и даже его внуки будут обеспечены до конца дней своих после того, как он продаст американцам тот багаж сведений, которым располагал…

Вопрос был в том, как бежать? За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось только одно: связаться с сильной разведкой. С кем? С английской СИС или с ЦРУ? Англичане? Нет, с этими высокомерными тварями и интриганами каши не сваришь! Лучше — американцы. Надо как-то изловчиться и выйти на них, а выйдя, заинтересовать своим положением и убедить, чтобы они организовали побег. Договориться по телефону о встрече? Исключено — тут же повяжут. Написать письмо? Перехватят и посадят. Остается одно: лично войти в контакт с американцами. И судьба предоставила ему такой шанс во время его второй служебной командировки в Польшу.

За несколько суток пребывания на территории советского посольства в Варшаве Шеймов хорошо изучил распорядок жизни российской колонии и в ожидании вечера, когда будет демонстрироваться очередной свежий фильм из Москвы, осуществил рекогносцировку и все просчитал. После обеда того же дня провел блиц-подготовку: пожаловался приставленному к нему охраннику на расстройство желудка из-за несвежей пищи. Тот с энтузиазмом подхватил тему: «Травят нас эти гады поляки, постоянно стремятся всучить продукты с истекшим сроком годности, да и с комендантом посольства давно пора разобраться, закупает, понимаешь, этот жулик по дешевке что ни попадя. Прикармливает своих поставщиков, с которыми в доле. Все руки не доходят до этого захребетника, чтоб ему пусто было!»