Измена генерала (СИ)

Естественно, никакой реакции не получаю. Тогда пробую оттолкнуться от его спины, и ударяюсь затылком о потолок. Боль такая резкая, что перед глазами темнеет. И я во избежание повторения падаю обратно.

— Ты в порядке?

Это беспокойство скользит в голосе Димы? Я даже замираю, а в это время он выносит меня из погреба. Но потом снова вспоминаю…

Разум словно красная пелена застилает. Я начинаю вырываться. Дергаюсь, кручусь, бью мужа по спине. Но его руки — тиски. Они так крепко сжимают меня, что просто нереально освободиться.

Охранники, которые встречаются по пути, нервно поглядывают на нас. Но даже не пытаются вмешаться. Один только что-то шепчет на ухо другому, и они оба натягивают на себя маску невозмутимости.

Когда Дима поднимает меня на второй этаж, заносит в комнату и запирает за нами дверь, я понимаю, что все кончено.

Бежать некуда. Договориться не получится. От генерала не скрыться.

Я становлюсь пленницей в собственном доме. С тираном мужем. Как в книжках, которые мне так нравилось читать. Вот только в реальности это совсем не романтично. И явно не здорово.

Дима бросает меня на кровать, и я задыхаюсь. Воздух выбивает из тела, а голова ударяется о кровать. Перед глазами мутнеет, но ненадолго. Через мгновение я уже вскакиваю на ноги прямо на кровати и смотрю на мужа, который своей невозмутимостью еще сильнее выводит меня из себя.

Он наблюдает за мной, словно за игрушкой. Ужасно интересной, которую хочется разобрать, чтобы понять как она устроена. За наши почти два года брака я была послушной женой, толком не спорила, я тут такое диво.

Мечусь взглядом по комнате. Сама не понимаю, чего хочу. Найти путь к отступлению или лучше что-то тяжелое, чем можно зарядить по наглой роже мужа.

Как он смеет говорить, что я ему принадлежу?! Штамп в паспорте не дает ему никаких прав!

Ох, нет! Я так просто не сдамся.

На глаза попадается дверь в ванную.

Делаю обманный маневр — шагаю влево, но быстро разворачиваюсь и прыгаю с кровати в другую сторону. Жаль, что постоянно забываю, что мой муж не простой человек. Его инстинкты обострены, как у животного. Он перехватывает меня прямо в полете. И вместо того, чтобы снова бросить на кровать, падает вместе со мной и наваливается сверху. Его тело вдавливает меня в матрас и лишает возможности двигаться.

Я не сдаюсь. Царапаю ногтями его спину. Он шипит и тянется за моими руками. Перехватывает их, но, прежде чем успевает поднять, я впиваюсь зубами в его плечо.

— Ева, блять!

Мои руки вновь зажаты за головой. Он держит меня за подбородок и прижимает мою голову к кровати.

— Прекрати истерику, — шипит муж сквозь стиснутые зубы.

— И почему я должна это сделать? — пытаюсь покрутить головой, но Дима держит так, что мне не пошевелиться.

— Какого хрена ты вообще творишь? — он впивается в меня взглядом. Это еще больше меня бесит!

— Я какого хрена творю? Ты себе этот вопрос задавал? Сначала заявляешь, что ты спал с другими бабами с самого начала нашего брака? Потом избиваешь моего друга до полусмерти? А после этого еще заявляешь, что я тебе принадлежу? Тебе в плену вообще мозги отшибло? — выплевываю я.

Знаю, что надавливаю на его больную точку. Знаю, что мои слова могут вызвать еще больший гнев. Но остановить себя не могу.

— Ты знала за кого замуж выходила, — Дима смотрит мне прямо в глаза и, кажется, не дышит. Я вообще не уверена, что передо мной живой человек.

— А ты, похоже, совсем не знаешь меня, — слезинка скатывается с уголка глаза.

Пытаюсь отвернуться. Не хочу показывать ему свою слабость. Но он держит меня крепко. Не дает сдвинуться ни на миллиметр. Смотрит прямо в глаза, будто пытается что-то там найти. Какой-то ответ на свой вопрос

— Ты меня совсем не знаешь… — мой голос дрожит, а внутри разливается боль. Тягучая, заполняющая все внутри. Не дающая освободиться и затягивающая в глубь тьмы.

Вся наша жизнь была ложью. Все было ложью. Все…

— Думаешь? — один уголок губ Димы поднимается вверх. — Не знаю?

Его голос наполняется хрипотцой. А мои глаза расширяются.

Я знаю это тон… Знаю…

Дима отпускает мой подбородок. Но вместо того, что слезть с меня скользит ладонью вниз: по шее, ключице, груди…

— Что ты делаешь? — шепчу я.

Не могу отвести взгляда от его глаз, которые под темными бровями кажутся почти черными.

— Я знаю тебе лучше, чем ты думаешь, — шипит он и сжимает мою грудь.

— Пусти меня! — я брыкаюсь, пытаюсь вырваться из железной хватки мужа. Но не могу. Вместо того, чтобы внять моей просьбе, он наваливается на меня и скользит рукой по моему боку вверх, пока не захватывает обеими руками мои запястья. Его горячее дыхание обдувает мои губы, горящие глаза присваивают себе мой взгляд, жар его тела опыляет меня.

Дима молчит.

Я тоже.

Дышу часто, с каждым вдохом втягивая его мускусный, с нотками хвои аромат. Этот аромат, свойственный только ему. Этот аромат, который всегда сводил меня с ума. Но сейчас… сейчас он будит во мне лишь гнев.