Измена генерала (СИ)

Артем выглядит плохо, действительно плохо: между синяками мелькает слишком белая кожа, верхняя целая губа выглядит немного посиневшей, а глаза почему-то красные. Я не могу отделаться от ощущения, что его состояние — моя вина. Если бы я не попросила его о помощи, то ничего не произошло бы. Он был бы цел и невредим.

Отхожу к раковинам, опираюсь на них и цепляюсь пальцами в мраморную столешницу. Несколько туалетных кабинок, прикрытых тяжелыми деревянными дверьми с позолоченными ручками, находятся передо мной, а между ними в зеркале я вижу себя.

По сравнению с Артемом, я выгляжу слишком хорошо. Даже несколько прядей, которые выбились из пучка и обогнули овал лица, не портят картину. Только глаза не совсем подходят внешнему виду. Хоть они больше не пустые, но их заполнила вина, из-за которой трясутся руки и становится тяжело дышать.

— Я в порядке, — три слова, которые слетают с губ Артема, одновременно дают мне возможность дышать и понимание, что ему не пришлось бы этого говорить, если бы я не втянула его в авантюру с побегом.

— Прости меня, — я опускаю взгляд в пол и вижу все равно вижу своя.

Черная глянцевая плитка не скрывает ничего. А моя белая блузка в отражении кажется светлым пятном.

— Забей, — Артем отрывается от двери, закрывает замок и идет ко мне. — Мне помощь нужна твоя.

Я поднимаю голову и встречаюсь с его голубыми глазами. Они такие знаковые и в то же время какие-то чужие. Столько холода, лучше даже сказать льда, я в них никогда не видела. Артем кажется мне совсем чужим, хотя мы на бакалавриате финансового факультета два года день ото дня сидели рядом. Потом Артем отчислился, и я до сих пор не знаю причины. По слухам, он ввязался во что-то незаконное. Но я этому никогда не верила. Тем более, вряд ли бы Вадим взял бы к себе на работу бывшего зека, правда?

Но сейчас, глядя на Артема и видя бегающий взгляд с зауженным зрачками, я начинаю осознавать — что-то не так и сильнее сжимаю столешницу.

— Чем я могу помочь? — я стараюсь говорить тихо, аккуратно, но голос под конец срывается, что, конечно же, Артем тут же замечает.

Вот только его отвлекают шаги за дверью и грубый голос, который произносит всего одно слово «занято». Если бы я его услышала, то тоже вряд ли бы рискнула спорить. Поэтому звук удаляющихся шагов не становится чем-то удивительным.

Артема же похоже это не устраивает, он в два шага пересекает пространство до двери м проверяет, что закрыта ли она. После чего снова проходит мимо меня и походит к окну, отодвигает жалюзи и осматривает пространство вокруг.

Только после этого он возвращается ко мне.

— Ты же понимаешь, что твой муженек тебе жизни не даст? — Артем заявляет это, как прописную истину, а его глаза с суженными зрачками явно пытаются прожечь во мне дырку.

Он хочет убедить меня, что Дима не даст мне жить спокойно? Так я и без него это знаю. Но причем здесь он?

— Что я могу для тебя сделать? Разве Вадим не должен был тебе помочь? — я стараюсь, как можно сильнее, вжаться в столешницу, особенно, когда вижу, как взгляд Артем темнеет.

— Вадим? — выплевывает он, разворачивается и с размаху бьет кулаком в зеркало. То тут же покрывается трещинами, а несколько осколков падают на пол. Я вздрагиваю, но ничего не говорю, только перевожу взгляд с зеркала на Артема и обратно. Кровь с его пальцев начинает капать на черную плитку.

Проходит несколько долгих мгновений, прежде чем Артем поворачивается и снова впивается в меня взглядом.

— Ты хоть представляешь, в какую дыру он меня послал? — Артем начинает расхаживать передо мной туда-сюда, а я бросаю взгляд на дверь.

Каковы мои шансы отсюда выбраться? Я вряд ли успею даже замок повернуть, прежде чем буду схвачена.

— Я пришел в себя после часов, проведенных в подвале у твоего муженька, — Артем останавливается напротив меня, но не поворачивается, а смотрит в окно, — и Вадим заявил, что отправляет меня в Африку. — Артем так быстро поворачивается, что я едва улавливаю его движение, и вот снова вижу его глаза. — В Африку, представляешь? И почему? Потому что я перешел дорогу твоему мужу!

Я опускаю взгляд не только из-за того, что не могу больше видеть Артема, который напомнил мне черта, выбравшегося из табакерки, но и потому что чувство вины растекается по груди. Если бы не я…

— Прости, — снова тихое срывается с моих губ. — Не нужно было просить тебя о помощи.

Глаза наполняются слезами, пол и наша обувь: мои лодочки и выпачканные засохшей грязью кроссовки Артема, размываются.

— Не нужно, — жестко отрезает Артем, и я вздрагиваю. — Но что сделано, то сделано. Теперь твоя очередь оказать мне услугу. Это поможет мне, и тебе даст возможность сбежать от мужа — он будет занят другим.

Я все также смотрю в пол, и замечаю, как слеза растекается по плитке. Но Артем, кажется, этого не видит, он снова отходит к окну и что-то проверяет там. Быстро вытираю щеки, прежде чем снова схватиться за столешницу.

— Что от меня нужно? — голос тихий, но твердый. По нему совсем не понять, как меня задевает поведение друга.