Измена. Я лучше чем она (СИ)

- Динка, прости. Слышишь? Мне жаль, что так вышло. Правда жаль. За слова те … Вранье. Все со злости. Прими предложение, хоть так окончательным мудаком себя чувствовать не буду.

- Так ты и есть мудак, Барский. По отношению ко всем своим рабыням.

- Плевать на них. Главное, чтобы ты отпустила мне грехи. И ты не рабыня.

- С чего вдруг? Относился как к …

- Дин! Прости.

Волнующие разговоры, вибрация воздуха, яркий блеск глаз и прерывистое сбивающееся дыхание. Вот наша встреча.

Я ненавижу волнительное состояние. Оно меня убивает. Мало того, что к теперешней ситуации неопределенности мешок прилагается, так еще и Барский с дарами. Как растащить все? Как не ошибиться и не попасть в силки? Не доверяю Давиду, несмотря на искренность и покаянность. Все может быть всего лишь псевдо-правдой. Не более.

Он оборотень. Он лжец. Преследует свою цель, наплевав на все. В бытность брака была свидетельницей того, как безжалостно расправлялся с конкурентами. Уничтожал и улыбался. Не помогали ни мольбы, ни предложения. Барский все сметал на своем пути. Если считал нужным разорить чужой бизнес, мешающий задумке, то делал без промедления. Репутацию заслужил не зря. Звание бессердечного урода, с которым нельзя договориться оправдывает полностью.

Червяк сомнений точит. Покой пропадает вовсе.

Как же надоело все. Гашу свет в доме и падаю в кровать. Заматываюсь с головой в одеяло, зажмуриваю с силой глаза. Хочу уснуть, провалиться в небытие чем скорее, тем лучше. Где там чертова сонная бездна?

- Ты серьезно считаешь, что я приму?

- А ты считаешь, что сможешь отказаться? Подумай, возможность вот она, – протягивает раскрытую ладонь, – лежит сверху. Бери.

- Барский, я не хочу быть тебе обязанной, понимаешь? Я вообще ничего не хочу!

- Подумай. Не принимай решение сразу. Готов говорить в любую минуту. Предложение действует бессрочно.

- Уезжай, Давид.

- Дин! Ты осталась совсем одна.

- Слава. У меня есть Слава.

- Не рисуй себе воздушных замков. Под яркой кожурой зачастую гнилое яблоко. Поверь, я знаю о чем говорю.

- Да уж. Кому как ни тебе знать.

Бред. Не верю, что Воронов гнилой. У Давида вошло в привычку критиковать Славича. Воспринимать его слова не считаю правильным. Слава не такой. Он как раз в отличие от Давида был намного честнее и …

Ключ проворачивается в замке. Вскакиваю с кровати. Едва ступая пальцами босых ног, невесомо несусь к двери. Если это вернулся Давид, не пущу больше. Не спешу отодвигать щеколду, просто слушаю звуки.

Тяжелые шаги по крыльцу и глухое бормотание не прекращается. Это не Давид. Не Давид… Боже… Кого принесло в недобрый час. Спина покрывается испариной. Я ног не могу отодрать с пола, как приклеенная стою. Незваный гость топчется на крыльце, деревяшки прогибаются под весом. Что-то ищет.

Еще минут пять умираю от страха, а потом, к счастью, шаги удаляются. Обессиленно сползаю по прохладной стене. Опускаю голову и волосы окутывают мягким покрывалом. Ха… Мнимая защита от реальности. Вот ей-богу пожалела, что Барский уехал. С ним бы страшно не было.

Не успеваю отдышаться, как шаги вновь возвращаются. Внутри холодец образуется вне зависимости жалких убеждений, что он сейчас потопчется и снова уйдет. Я напряженно вслушиваюсь, решая на ходу как быть.

К счастью, слышу голос соседки. Сердце разжимают тиски, но внезапная мысль заставляет вновь подпрыгнуть главную мышцу.

- Дина, – стучит в окно, – зачем щеколду заперла. Открой. Хозяин вернулся.

Поднимаюсь. Едва держась на ногах, щелкаю по металлическому языку и отшатываюсь назад. Дверь со скрипом открывается.

В проеме стоит сухой мужчина в костюме. В руках у него небольшой чемодан. В свете фонаря отражается напряженное лицо, лоб изрезан глубокими морщинами. Взгляд цепкий, но какой-то безжизненный. Он бледен, но весьма надменен.

- Здравствуйте. Позвольте представиться. Роман Александрович. А Вы моя новая квартирантка. Так?