Измена. Я лучше чем она (СИ)

- Я бы попросил Вас…

- Скажи, ты боролся за меня? После смерти матери.

Вопрос повергает его в ступор. Самойлов резко замолкает. Но я знаю, что он ответит. Холодно усмехаюсь и прямо смотрю на него. Не ошибаюсь в предположениях.

- Мне было очень тяжело. Я бы не смог тебя вырастить. Поэтому решил оставить тебя там. Решил утопить себя в работе в память о жене.

То есть мой папаша планировал сдать меня в дом малютки. Отлично.

- Не вышло смотрю, – обвожу рукой вокруг, – да?

- Брат Джулии забрал тебя. Повторяю, мне было тяжело. Я не справлялся.

- Хватит.

Быстро собираю вещи. Запихиваю в сумку все комом. Благо много разложить не успела. Как вихрь по комнате движусь. Закручиваю волосы в хвост, чтобы не распадались.

Внутри вулкан клокочет. Какого… Какого черта я поперлась к нему? Зачем?

Натягиваю кроссы, куртку, вжикаю молнией.

Больше ни ногой. На фиг. Не было и не нужно такого жалкого. Я не нужна ему. Да и мне папаша тоже не сдался. Пусть сидит и дальше упивается мнимой гениальностью. Интересно, что в нем мать нашла.

- Всего хорошего.

Самойлов затяжно кивает. Впервые в глазах сквозит некая заинтересованность. Он в буквальном смысле таращится на одежду, будто калькулирует сумму в голове.

- Машина есть у Вас?

- Есть.

- А какая? А квартира есть?

- Зачем Вам это, Роман Александрович?

Мы снова переходим на «вы» и это правильно.

- Да так, – неопределенно пожимает плечами. – Говорят, по закону дети должны содержать немощн…

Толкаю дверь плечом и ухожу. Лучше такси к автобусной остановке вызову, чем сидеть с ним в одной комнате. Упрямо шагаю, смело игнорирую лай собак, хотя боюсь их до ужаса. Злость бурлит во мне огромными пузырями. На эмоциях выхватываю телефон и всаживаю палец в сенсор.

- Слушаю.

- Не разбудила? Можешь говорить? Ты один? – сыплю вопросами.

- Нет. Да. Один.

- Подумала. Давид, я согласна, – почти ору в динамик.

- Умница. Завтра в девять заеду, адрес сбрось. Подожди… Дин, ты в порядке? Я приеду за тобой? Сейчас?

Глава 36

- Ты рехнулся, – растерянно тянет слова, озираясь вокруг. – Серьезно? Это мое?

- Твое. Вот здесь, – бросаю документы на стол, – имя собственника. Дина Барская. Ты не была простив, когда у тебя осталась моя фамилия.

Прищуриваюсь в ожидании ответа. Дина немного розовеет щеками и отворачивается. Даю ей прийти в себя. Благородно затыкаюсь, жду реакции. Подгонять больше не буду. Все. Теперь она поступает, как хочет и если…

- Да. Так вышло. Развод же ты оформлял.

- Прости, но мне показалось, что так будет правильно. Странно будет звучать, но считай, что это моя последняя выходка.

Дина резко разворачивается, волосы веером взлетают. И надо же так случиться, что именно в эту секунду из окна через широкие жалюзи падает солнечный свет. Стандартная работа организма замыкается, происходит зловредная электрическая вспышка. Дива в золотых лучах. Твою ж мать, да я романтиком становлюсь. Остановите землю, я сойду.

Молчу. Я тупо смотрю на нее.

Красивая. И глазюки эти… Как стрелы. И цель у острия одна теперь, хотя Дина даже не ведает какая. Я сам задаю траекторию. Мать вашу! Туши свет, делай ночь. Что там еще вспомнить из юношеского прошлого?

Разная хрень лезет в голову. Отвлекаю себя, только бы загасить вспышки в теле. Чтобы не спалить все живое, не испоганить человеческое начало отношений, отворачиваюсь.

- Пройдись, – холодно бросаю. – Посмотри площадь. Устраивает? Или другое помещение нужно?

- Я сейчас.

Она уходит, а я осторожно перевожу дух.

Говорят, что даже на самого отъявленного негодяя найдется своя укротительница. Так и есть. Сколько дней жил под одной крышей, только и в голову не могло прийти, что это она. Скажи мне в тот момент настоящую истину, посмеялся бы от души. А теперь я в западне.

Лишившись Динки, единственное, чем занят, думаю только о ней. Нутряк горит, Угли не затухают. Они тлеют, но настолько жарко, что нестерпимое пекло испепеляет заживо. Попал. Не то, что попал, мне не выбраться теперь. Без вариантов.

- Давид!

Вздрагиваю.

Голос по венам льется. Так бывает?

Нет, я не думаю, что наш нормальный разговор сегодня только потому, что я ей подарок сделал. Дина не продается никогда и ни при каких обстоятельствах. Сам факт того, что мы вместе и общаемся, будто не было устроенного мною ада, много значит. Да до хрена он значит. Голову даю на отсечение, что не из-за подношения.

Она понимает, что хочу сказать. Я официально приношу извинения и молю о прощении. Только не словами, а поступками.

Моя жизнь перевернулась за пару дней осознания. Это точно не жалость. Мне нет дела, кто родители Дины. Это не похоть. Хватает ума не перетаскивать в постельную плоскость едва начавшуюся жизнь. Не меркантильность. Чего-чего, а денег более, чем достаточно.

Давай, Дава. Будь мужиком. Забей на свои убеждения. Наплюй. Признайся, скот, что Динка тебе дорога. Вслух ей скажи. Скажи, что хочешь ее назад.

- Слушаю, – вместо признания, произношу именно эти слова.

- Меня все устраивает. Я принимаю.

Облегченно выдыхаю. На задворках сознания запиливаю, что издательство несомненный повод встречаться с ней чаще. Но об этом позже. Хрупкую тропу сейчас лучше не топтать.