Измена, или Ты у меня одна

Разговора о деньгах не было, и Сергей отчетливо понял, что они имеют дело не с профессионалками, а с такими же искательницами приключений. Оно и к лучшему было — во времена-то сексуальной революции, совпавшей с эпохой СПИДа! Впрочем, о всех страстях после розовых и красных крепленых просто-напросто забывалось. Ну их, страсти-мордасти эти! Чай, не в Африке живем, где каждый первый сифилитик, а каждый второй — спидонос, и не в Индии даже, где проказа за насморк почитается! Так думалось не только Сергею, но и Мишке.

О чем думали девицы — вообще неизвестно, если и думали о чем-то, так это должно было проясниться позже.

Пришлось заехать по дороге в магазин и взять еще пару бутылок — на этот раз ничего, кроме кагора, не было. Но Мишка клялся, что у него в конуренке припрятана бутылочка пятизвездного коньяку. Ему не слишком-то верили. Но девицы были уже навеселе — так что должно всем хватить, ну, а не хватит, так и к таксистам недолго сбегать деньжата пока имелись.

— Посидеть бы для начала в ресторанчике, потанцевать! Или в баре?! — предложила блондиночка, которую звали Вика. Явно напрашивалась на дорогие развлечения.

Но Мишка сразу пресек эти притязания.

— Лапушки, щас не пробьешься, опоздали! — прошептал он на ушко. Но так прошептал, что вопросы отпали сами собой.

А Сергею подмигнул: ишь, мол, хитрюги, «мотористки»! Знаем эту породу — попить, поесть, погулять, за счет фраеров-лопухов, да и отчалить?! Не-е, так не пройдет, девочки! И те, видно, поняли это. Сразу спало еще присутствовавшее поначалу напряжение.

В троллейбусе Мишка посадил блондиночку на колени, запустил ей под курточку руку, выражая всем своим лицом неподдельный восторг от испытываемых ощущений.

Блондиночка таяла, млела, закатывала глазки и все время подставляла ушко под Мишкины губы. Тот ей шептал что-то приятное. Сергей не слышал. «Активисточка» черноглазая прижималась к нему, смотрела снизу вверх огромными глазищами. Чего-то ждала. Звали ее Светой. А может, и совсем иначе, ведь никто ни у кого паспортов не спрашивал — была нужда!

Сергей пытался себя распалить, дважды обнимал Свету за плечи, поглаживал по спине, пробовал шутить, рассказывать анекдоты… Но что-то не удавалось растормошиться.

Лишь когда они ввалились в Мишкину «конуренку», а по сути, вполне приличную и вместительную однокомнатную квартиру, и когда Света сняла свое пальтишко, он начал оживать. И еще бы — под пальтишком оказались такие формы — грудь, бедра, талия — все скульптурное, точеное, наполненное и притягивающее, что он закатил глаза и показал Мишке поднятый большой палец. Но тот не заметил, был увлечен Викой, бесстыдно поправляющей чуть приспустившиеся колготки, — жесты были явно рассчитанные, манерные, но это не меняло дела.

Через минуту они сидели за столом. Мишка не обманул насчет коньяка ~ запыленная порядком бутыль была выставлена в центре, посреди самого простецкого угощения — грубо нарезанного черного хлеба, капусты, двух неумело распотрошенных когда-то и уже подсохших селедок и трех или четырех сморщенных яблок. Зато аппаратура у Мишки была классная, японская, от папаши. И потому мягкая, обвораживающая музыка лилась, казалось, из самих стен.

— Ништяк! — выдохнула Вика из пухлых губок. — Мне тут нравится.

— То ли еще будет! — заверил Мишка и разлил для начала бутылку кагора.

Зелье оказалось не таким уж и плохим — в головы шибануло здорово. Видно, настаивали кагор не на монастырских травках, а как меньшее, на табаке или курином помете, да и потом щедро разводили на спирту. Сергей начинал косеть не на шутку, в глазах поплыло. Но усилием воли он вернулся в сознательное состояние. Привалился к Светочке, охватил ее пониже талии рукой, губами прильнул к шее — стало тепло и сладостно. Она положила ему руку на плечо, легонько поглаживала.

— Уф! Жарища! — пробасил Мишка и стянул через голову свитер.

В комнате и на самом деле было жарко, топили так, будто за окном Оймякон или Якутск, по меньшей мере.

Но форточка в этой квартире открывалась лишь в знойные летние денечки — Мишка смертельно боялся сквозняков, по этой части у него просто заскок был какой-то.

Сергей расстегнул ворот рубахи на две пуговицы. Нашептывания певца становились все интимнее, мелодия вкрадчивей.

Мишка снова оторвался от раскрасневшейся блондиночки.

— Не-е, не могу! — заявил он. — Если дамы не возражают. — Последовали взгляды в стороны «дам», и плотоядная улыбка свела его губы. — Если дамы не возражают, я разоблачусь немного.

Мишка стянул через голову рубаху и остался по пояс голый, немного грузноватый, но в меру, с сохранившимся еще с лета загарчиком.

— Представим, что мы на пляже в Сочах! — протянул он певуче и вновь приник к Вике. — Палит ласковое южное солнце, аромат магнолий щекочет ноздри, плещутся волны, набегают на желтый горячий песок.

Вика, расслабленная и безвольная, вдруг резко отшатнулась, вскочила на ноги. Глаза ее были туманны.

— Я тоже хочу в Сочи! — провозгласила она немного капризно, притопнув каблучком и свысока поглядела на улыбающегося Мишку. — Под магнолии, на песочек! Хочу-у!