Измена, или Ты у меня одна

Когда он закончил дело и обернулся, голая Тонька лежала на Мехмете бездвижно. Сам он, наверное, спал. И вся спина, бока, ноги Голодухи были не только в синяках, но и в бессчетных отпечатках Мехметовых лап, — казалось, эти угольные пятерни въелись в ее кожу… Да какая там кожа! Славка содрогнулся даже. Разве это женщина?! На Мехмете лежал живой скелет, обтянутый пергаментом. И все же, несмотря на крайнюю худобу тела, ноги у Голодухи оставались полными и стройными, будто они жили отдельно от владелицы или, может, просто отекли. Зрелище было неприятное, и Славка не стал в него углубляться.

Лишь на выходе он обернулся на секунду. И поймал на себе безумный горящий взгляд. Ему показалось, что она сейчас сорвется с места, набросится на него, вопьется зубами в горло. Это был не женский взгляд и не человеческий даже, это был взгляд вампира.

И тут Тонька выдавила свои первые слова. Именно выдавила, ибо это был не голос, это была не речь, а какой-то замогильный сип:

— Стой, не уходи, не оставляй меня…

Все прозвучало без малейшей интонации, вяло и приглушенно. И от этого у Славки по спине мороз пробежал.

Но он не остановился.

Наверху было чисто и светло. Даже чересчур светло — от белизны кафеля резало глаза. Славка попробовал струю рукой — кипяток! Теперь можно было всласть помыться да еще попариться. Когда они ходили в баню не с ротой, а одни, после нарядов, то почти всегда устраивали небольшую парилочку. Раскаленные трубы и каменная кладка поднимались из кочегарки частично сюда, наверх. И надо было лишь не полениться, плотно прикрыть окна и двери да плеснуть водички. И все заполнял тяжелый въедливый пар. Конечно, это была не деревенская, не русская баня, а лишь ее жалкая копия, но и она давала отдышечку и телам солдатским, и душам.

Славка мурлыкал про себя привязавшийся мотивчик глупой песни про "синий туман". И радовался. Хотя нечему было особенно радоваться — ведь он слишком расстарался, поспешил, когда еще наряд по кухне закончится, к ночи! А у него все готово… Придется потом опять спускаться вниз, опять швырять уголек под сальным и бесстрастным взглядом черных глаз Мехмета, под сумасшедшим взором Голодухи. Ну и ладно, ну и черт с ними!

Славка решил, что жару пропадать не стоит. И разделся.

Синий тума-а-ая похож на обма-а-ан!

Синий туман, синий туман, синий тума-ан!!!

Он пел уже во все горло, никого не стесняясь, — кого тут стесняться?! Даже ежели и услышит кто проходящий мимо, так и пусть слышит, где ж еще петь, как не в бане. Шумела падающая из кранов вода, пар застилал все.

И Славка не расслышал с первого раза стука в дверь. А потом бросился к ней — как был, не одеваясь, весь мокрый и распаренный. Встал сбоку, так чтоб не было его видно, и просунул голову в щель.

На входе стояла Катя. Вот уж кого Славка не ожидал здесь увидать, так это ее! Могли зайти ребята-сослуживцы, сержанты, прапорщик, замполит, даже командир части, но она! Выследила все-таки! Славка тряхнул головой, нахму-рился.

— Чего отворачиваешься-то? — поинтересовалась Катя и просунула ногу между дверью и косяком, чтобы Славка не смог закрыться. — Попался, который кусался?

Она была в легоньком старомодном ситцевом платьишке, босоножках. На полной шее висела увесистая связка бус — зеленых, пластмассовых. Круглое лицо Кати не было красным и взволнованным как обычно, сегодня у нее был выходной, и она немножко привела себя в порядок — выглядела вполне прилично для тридцативосьмилетней женщины, никогда не отказывавшей себе ни в мучном, ни в сладостях.

Славка растерялся. Но пока он раздумывал, что делать, как быть, она протиснулась внутрь и привалилась спиной к двери, щелкнула задвижкой.

— Еу-у, как жарко! — проговорила она и улыбнулась. Славка попятился к стене. И сказал:

— Сейчас придут сюда, ты что! Ребята из наряда…

— Ребята из наряда, — медленно и с расстановкою произнесла Катя, упершись рукой в кафель и глядя прямо Славке в глаза, — пашут там как папы-карло! И придут они не скоро, часикам к двенадцати, Славочка! Так что ты не крути! — Лицо ее вдруг стало обиженным, щечки и губки надулись, округлились. — А если не рад мне, так и скажи! Славка замялся, не зная, что и сказать-то.

Но она уловила момент и не дала ему сделать выбора, опередила.

— Ну вот и правильно, миленький, я знала, что не бросишь свою старушечку, ах какой ты славненький, дай поцелую!

Она надолго припала к Славкиным губам. И тот почувствовал, что Катя уже успела приложиться к бутылочке — от нее пахло сладеньким красненьким винцом.

Первый раз Славка увидал Катю полтора месяца назад.