Измена, или Ты у меня одна

А Катя лежала, требовала чего-то от Славки и ничего еще не видела.

Безгрудая и страшная Голодуха подошла вплотную, вцепилась в край полка, подтянулась. И вот тут-то Катя повернула голову и встретилась своими глазами с безумными очами сумасшедшей. Это был конец света. Славка почувствовал, что летит куда-то вверх. Он ударился сразу затылком и спиной, ноги отшвырнули его катапультой, да, эти самые — мягкие, упругие, послушные, сладостные.

— А-а-а-а-а-у-у-у!!!!! — заорала благим матом Катя и забилась в угол. Но тут же рванулась, спрыгнула шариком и, несмотря на всю грузность, округлость, молнией метнулась к лавке, схватила платье в комок, подхватила туфли… и в долю мига выскочила из бани, только дверь хлопнула.

Славка недоуменно поглядел на кафельный пол у лавочки — там валялись черные трусики и фиолетовый ажурный бюстгальтер. Они казались жалкими, несчастными.

Но он не туда смотрел.

— Не уходи-и-и! — выкрикнула вдруг Тонька, совершенно бессмысленно, непонятно к чему.

И бросилась на Славку. Он не ожидал подобного натиска. Он чуть не ударился головой о потолок второй раз. А она уже вцепилась в него, уже тянула на себя, падала. Они грохнулись вниз, на пол, вместе, одним клубком. Но она то ли не ударилась, то ли не почувствовала боли, она обхватывала его руками и ногами, сдавливала. Проделывала все это с такой уверенностью и ловкостью, с такой одержимостью, что Славка сам не заметил того мига, когда овладел ею. Точнее, когда она завладела им и стала импульсивно, гибко и страстно изгибаться, припадая и отстраняясь. Это было выше его сил. Но он уже терял власть над собой.

— Не уходи, не уходи, Боренька-а-а! — стонала она, раздирая его кожу в кровь ногтями.

Славка не сразу понял. Но потом выдавил из себя неуверенно:

— Вообще-го меня не Боренькой звали раньше!

Она вжималась в него, терзала его. И ничего не хотела слушать. Через каждые два слова она нашептывала: "Боренька! Боренька!" И было это просто страшно! Славка понял, что она не в себе, что она не понимает, где находится, с кем…

— Нет! Ты не уйдешь! — прохрипела она неожиданно не своим голосом.

И перевернула его на спину, застыла на нем, словно лихая наездница на смиренном и послушном скакуне, прижала к полу, сдавила бедра ногами еще сильнее, вскинула руки, снова осела, надавила, будто желая, чтобы он вошел в нее глубже, как можно глубже. Закричала сдавленно.

И его пронзило сладостной дрожью, его потянуло, выгнуло так, что он приподнял ее, подержал немного, а потом сбросил. Это было впервые со Славкой, это вообще было за гранью его понимания: начал с одной, кончил с другой.

И тут она уперла свои костлявые руки в его грудь, нагнулась над ним, глада и вовсе повылезали из орбит, и она закричала как резаная:

— Это не ты! Эгоисты!! Это не ты!!!

Конечно, не я, подумалось Славке, и не я, и не она, и вообще — не реальность, все это сон, бред, кошмар! Наверное, надышался там в подвале дрянью, а тут, в пару и влаге, головушка-то и не выдержала, пошла круголя выделывать, видениями потчевать!

Но в тот же миг «видение» ударило его ладонью по щеке, завизжало пуще прежнего и метнулось к окну. Славка не успел на ноги подняться, а Голодуха, сжимающая в кулаке свои бесцветные лохмотья, вся синюшная, избитая, тощая, грязная, выскользнула уже из бани.

— Бедлам! — заорал Славка в голос.

Схватил свои форменные брюки. Стал их натягивать.

Он выскочил наружу через десять секунд, не позже. И по примятой траве и обломанным веткам увидел, куда побежала спятившая окончательно Тонька. Ее надо было поймать, отвести в санчасть! Пускай ему влетит! Пускай! Но иначе она сегодня натворит таких дел, что и… Славка не стал додумывать.

Он бежал, так же как и она, не разбирая дороги, ничего не соображая, полностью позабыв про Катю. А та, между прочим, стояла за большим деревом, глядела на него и плакала. Она вообще ни черта не могла понять. У нее все поджилки дрожали. И все-таки она нашла в себе силы и после того, как Славкин след простыл, зашла в баню, подобрала трусики и сиреневый бюстгальтер, сиротливо валявшиеся на полу.

Леха встал на колени и обхватил Тяпочку поудобнее она застыла, вытянувшись в полный рост, лицом к нему. И их головы были на одном уровне. Губы ловили губы, глаза смотрели в глаза.

— А ты не измучился, мальчик? — поинтересовалась Тяпочка. — Тебе потом плохо не будет, а?

Леха промычал нечто невразумительное — он совсем одурел за последние полтора часа, она из него высосала не только остатки сил, но и, казалось, вообще все. И несмотря на это, Леха продолжал пылать страстью, он еще не удовлетворил ее и на половину. Во всяком случае ему так казалось.

— Ну, как знаешь, — пропела она и укусила Леху за нос. Тот как стоял, так и сел, опустился на собственные пятки. Притянул ее — Тяпочка, широко расставив ноги, пристроилась на нем. И все началось по новой.