Измена (Книга Слов - 2)

При мысли об этом у Джека потемнело в глазах. Ничто не имело больше смысла, кроме одного: убить человека, обесчестившего и убившего Мелли. Все остальное - суета: и Ровас, и бредовые замыслы удрать туда, где воюют, и Тарисса с ее мягкими каштановыми волосами и загрубевшими от меча пальцами.

- Джек, ты делаешь мне больно. - Тарисса отняла руку.

- Прости, - опомнился Джек, - я думал о... - Он не смог сказать "Мелли", не смог выговорить ее имя вслух. Его и без того не покидали жуткие слова Роваса о том, как Тарисса нашла ее с отрезанной головой. Если он назовет имя вслух, слова могут стать зримыми.

- Ты думаешь о своей подруге. - Тарисса повернулась к нему. - Мне очень жаль... - Джек ждал - и небо тоже ждало, и ветер в деревьях ждал. Но Тарисса сказала не то, что хотела сказать, а совсем другое: - Мне очень жаль Роваса.

- Он за тебя горой стоит - прямо как отец. - Джек впился глазами в лицо Тариссы и почти обрадовался, когда на нем ничего не отразилось.

- У нас никого нет, кроме него. Он взял нас к себе без гроша и заботился о нас все эти годы - а взамен просит так мало.

- А что ему нужно от меня?

- Я думала, ты знаешь. Он хочет, чтобы ты убил капитана.

- Зачем? - Джеку почему-то казалось, что этими своими вопросами он от чего-то освобождает Тариссу.

- Ровас раньше дружил с ним - или, скорее, у них были общие дела. Контрабандист должен иметь связи среди военных, чтобы избежать обысков и конфискаций. Чтобы на его дело смотрели сквозь пальцы. Но капитан стал жадничать и вместо всегдашнего вознаграждения потребовал доли в доходах. Ровас отказал ему и с тех пор лишился возможности возить свои товары в Хелч - капитан отдал приказ их перехватывать.

- И Ровас хочет, чтобы я избавил его от затруднений.

- Капитан и твой враг, не только его.

- Похоже, я подвернулся как раз вовремя, - не скрывая злости, сказал Джек.

- Скорее для меня, чем для Роваса. - Тарисса прошла еще несколько шагов и повернулась лицом к ветру. - В тот день капитана должна была убить я.

Ночь вдруг стала глубже, темнее и сделалась тесной, как пещера.

- Почему ты?

Тарисса запахнулась в шаль и потупилась.

- Джек, не заставляй меня отвечать.

Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.

- Почему ты? Ровас в тот день был на холме - он мог бы сам застрелить капитана.

Тарисса, не поднимая глаз, покачала головой.

- Я лучше стреляю из длинного лука.

- Лжешь.

Тарисса высвободилась, отвернулась от него и крикнула:

- Ну хорошо! Если уж тебе так надо знать, он грозился выгнать нас с матерью из дома, если я этого не сделаю.

Остолбенев, Джек уставился ей в затылок. Как может человек так поступать? Как мог Ровас угрожать тем, кого любит? Плечи Тариссы тряслись она плакала. Джеку хотелось обнять ее и защитить. Он уже протянул руки, но тут у него мелькнула темная мысль. И он, не успев спохватиться, высказал ее вслух, произнеся слова менее чем на ладонь от ее уха:

- Ровас для того хотел заставить тебя убить капитана, чтобы покрепче привязать тебя к себе. Если бы ты это сделала, у него было бы чем тебя припугнуть. Вы с Магрой не смогли бы уйти от него из страха, что он тебя выдаст. Ему важно не столько убийство, сколько власть, которую он приобрел бы благодаря этому.

Тарисса, перестав плакать, медленно обернулась к нему.

- Напрасно ты так говоришь, Джек. Это неправда. Неправда, и все тут. Ее голос звенел, готовый сорваться. - Никогда больше не говори так. Никогда. - И она убежала, пригнув голову от ветра, а шаль хлопала у нее за спиной.

Джек посмотрел ей вслед. То, что он сказал, было правдой, и они оба знали это.

X

Еще глоток - и он, быть может, добьется своего. Таул потянулся к меху. Эль - чистое золото и стоит, должно быть, дорого. Но это не важно. Главное - забыться.

Но сколько бы он ни пил, как бы неистово ни дрался, что бы ни делал забыться ему не дано. Анна и Сара, малыш, а после Бевлин - все они доверились ему, а он их предал. Он потерпел крах как мужчина, как брат и как рыцарь. Все, что было ему дорого, ушло, и осталась лишь оболочка, холодная и глубокая, как могила. Но в могиле хотя бы обретаешь покой - так сказал ему мудрец.

Таул не мог сказать, сколько дней, недель или месяцев прошло со смерти Бевлина. Все слилось в одно мутное пятно, где разными были лишь лица мужчин, с которыми он дрался, да сорта эля.

Но и эль действовал на него все слабее. Три меха он выпил за вечер, но рука у него твердая, точно дуб, шаги ровные, как у городского стражника, а ум ясен и остер, как битое стекло.

Собственное тело предавало его. Оно насмехалось над ним, дразня его своей мощью, твердостью мускулов, гладкостью кожи и туго натянутыми жилами. Это неправильно. Он теперь получеловек, и тело его должно быть таким же.