Измена (Книга Слов - 2)

Складывая письмо сына, он злорадно ухмыльнулся. Кедрак снабдил его лакомым кусочком для герцогского стола. Мейбор будет осторожен. Никто не должен знать, что он против будущего брака, даже сын: из письма видно, как Кедрак восхищен своим государем. Возможно, Кайлок даже советуется с ним: военные планы - дело сугубо секретное. Да, необходимо соблюдать благоразумие. Зачем впадать в немилость у свежеиспеченного короля?

Теперь другое письмо. Оно заклеено воском, но не запечатано. По словам Крандла, оно пришло через несколько дней после отъезда Мейбора в Брен. Пальцами чуть более непослушными, чем ему бы хотелось, Мейбор развернул свиток. Проклятый чужеземный почерк! Одни петли да завитушки - глаза вывихнуть можно.

Постепенно слова стали обретать смысл. Это уже второе письмо от таинственного возможного союзника из какого-то южного города. Теперь, правда, тайна прояснилась: "Вы угадали верно - я служитель Церкви. Теперь спросите себя: кто тот единственный священнослужитель, обладающий властью, достойной внимания?" Архиепископ Рорнский, больше некому. По спине Мейбора прошел легкий, но ощутимый холодок. Он ввязывается в большую интригу. То, что следовало дальше, пришлось ему больше по вкусу: "Союз между Бреном и Королевствами укроет своей тенью весь Север. Тот, кто способствует этому союзу, приобретает большую силу". И потом: "Если вы питаете желание помешать намеченному браку, знайте: за вами Юг". Этот архиепископ не играет словами, подобно поэту-лирику, - он говорит все прямо в лоб.

Мейбор отложил письмо и взял чашу. Любопытнейшие послания, надо сказать. Они прямо-таки окрылили его. Однако нельзя забывать и об опасности - опасности, грозящей лично ему. Отравлять жизнь Баралиса - одно дело, а лишиться земель и положения при дворе - совсем другое. Он должен ступать легко, а говорить тихо и сладкозвучно, как ангел.

Он обмакнул перо в чернильницу и сел писать ответ на письмо с востока. Это заняло у него много часов - Мейбор старался выражать свои мысли как можно тоньше.

Хват громко постучал в дверь:

- Откройте! Откройте! По делу герцога!

Корселла, свеженарумяненная и отнюдь от этого не похорошевшая, открыла ему и тут же ощерилась:

- Проваливай, малявка.

Но Хват уже просунул ногу в дверь.

- Я друг вашей матушки. Я разговаривал с ней на днях в "Полном ведре". Это я устроил Таулу этот бой.

- Ты мне и правда как будто знаком. Ты кто ж такой будешь? - Корселла, с виду вылитая мать, ее смекалкой не обладала, что вполне устраивало Хвата.

- Я брат Блейза... - Хват приискивал подходящее имя, - Скорч. И должен незамедлительно переговорить с вашей матушкой.

Корселла хихикнула, вспомнив красивого бойца.

- Что-то ты на него не похож.

- Просто у него нос отцовский, а у меня - дядин.

- Гм-м.

- Мне-то все равно - хотите верьте, хотите нет, но что скажет ваша матушка, когда узнает, что вы закрыли дверь перед посланцем самого герцога?

Госпожа Тугосумка была, как видно, не слишком нежной матерью, ибо Корселла, пораздумав, сказала:

- Ладно, входи.

Они привела его в большую комнату, куда он заглядывал из переулка. Пребывающие там дамы не удостоили его взглядом. Здоровенный мужчина, которого Хват прежде не видел, точил нож, сидя в углу. Хват вознес про себя молитву, чтобы Таул оставался там, где он есть: недоставало еще подвергнуться разоблачению. Корселла ушла и вскоре вернулась.

- Матушка ждет тебя в своей комнате.

Госпожа Тугосумка в ночных одеждах являла собой незабываемое зрелище. В белой сорочке и белом же чепце она походила на безобразного ангела-мстителя. В комнате стоял какой-то мерзкий душок - не иначе как от крысиного масла.

Хвату было не по себе, но он решился не подавать виду. Он поцеловал ей руку.

- Добрый вечер, прекрасная госпожа.

Прекрасная госпожа, не поддаваясь на лесть, отдернула руку.

- Раньше ты не говорил мне, что ты брат Блейза.

- Случая не было, - пожал плечами Хват. И добавил: - Притом меня весь Брен знает - я думал, что и вы знаете тоже. - Этого как будто хватило госпожа Тугосумка уверовала.

- Ну и чего тебе надо?

- Я насчет вашего с братом уговора... - Хват умолк, надеясь, что Тугосумка договорит за него.

- Это рыцаря травить, что ли? - не замедлила она.

У Хвата перехватило дыхание. Еще никогда в жизни он не испытывал такого гнева. Травить рыцаря - подумать только!

Не успев опомниться, он выхватил нож - слишком короткий, будь он проклят! Тугосумка завизжала и шарахнулась от него. Хват едва сознавал, что делает, - ему хотелось одного: поквитаться с этой женщиной. Она зарылась в простыни, и только ступня в домашней туфле торчала наружу. Хват изо всей силы вонзил в нее нож. Брызнула кровь, и Тугосумка в ужасе взвыла.

В комнату ворвались Корселла и человек, точивший нож, которым теперь и размахивал. Корселла с визгом замахнулась на Хвата - он увернулся и оказался лицом к лицу с ножом.

Тугосумка, держась за ногу, вопила:

- Убейте этого ублюдка!