Измена. Моя (не) покорная

Трясу руками, и Анька забирает у меня мобильник, понимая, что я его сейчас, скорее всего, случайно разобью, выброшу или раздавлю в руке.

– Козлина! Бабник долбаный! Мне в любви признается каждый день, а на следующий день лапает другую, причем рядом с домом, у всех на виду, сосется с ней! А-а-а! Не могу!

– Успокойся, а то он услышит тебя прям оттуда.

– Услышит? А и пускай! А лучше… Пусть точно услышит. И увидит. Ну-ка, дай мне… А я сама возьму.

– Да стой ты, – кричит Аня и пытается поймать меня за руку, но не успевает.

Я залетаю в ресторан, хватаю скрученные салфеткой вилку и нож. Вилку сразу выбрасываю, отчего она со звоном прыгает по белесому кафельному полу, а нож сжимаю в руке и несусь за дверь, затем и на другую сторону дороги.

– Ты че, дура? Зарезать его решила? Эй!

– Да отвали ты! – отмахиваюсь от нее и бегу к машине.

– Я в этом не участвую, – говорит Аня и возвращается в ресторан.

– Любишь так меня, да? И машинку свою любишь сильно? Тогда вот тебе вечерний мой подарочек! – шиплю я змеей и, сжав нож в руке, со всей силы всаживаю его в колесо. Не пробиваю, нож отскакивает, как мячик от асфальта, и я пробую еще и еще. И только с третьего раза протыкаю покрышку, которая выплевывает на меня резкий поток вонючего воздуха. – Нравится? – кричу, вынимаю лезвие и вбиваю его во второе колесо, в заднее.

Странно, что на мои вопли никто так и не выбегает на улицу и не вяжет меня по рукам и ногам. Но меня это мало заботит.

Когда покончила со всеми четырьмя колесами, заглядываю в салон через тонированное окно и вижу вытянутый язычок возле ручки.

– Так ты еще и не закрываешь дверь? Мой же ты молодчина! Тогда и сюда подарочек доставим тоже! Мерзкий ты бабник!

Открываю дверь и, не обращая внимания на жжение в легких от криков и учащенного дыхания, совершенно сбившегося, начинаю резать салон везде, где только попадаю ножом: кожаный руль, дорогие черные сиденья, коврики – всё. Захлопываю дверцу, наотмашь выбрасываю нож куда-то дальше по тротуару и иду в сторону дома.

Даже ни разу не оборачиваюсь. А толку, если глаза заливают слезы, бесконечными ручьями, текущими по щекам? Молча, только хныкая, как маленькая девочка, разбившая коленку, поднимаюсь домой и прямо в кедах падаю заплаканным лицом на подушку.

– Пошел ты нафиг, мудак! – бормочу, а получается что-то вроде «офоу ы аих уаг». Даже дышать не хочется. Лицом в подушку. В подушку! – Гад!

Глава 2

Костя

– Моя сладкая, да… – шепчу на ушко Кате, резкими движениями вгоняя в нее член. Она ёрзает попкой по раковине, закинув ножку мне на бедро, и тихонько постанывает. – Тебе хорошо? Скажи, как тебе нравится. Скажи мне! Я сейчас… сейчас кончу…

– Очень, Кость… Еще! Да!

– Ох… Тут почти как у нас в офисе, да? Как я тебя на столе нагибал… Да!

Сильнее прижимаюсь к ней всем телом и спускаю ей внутрь. Закусываю губами кожу у нее на шее, горячо выдыхаю и вынимаю член.

– Как-нибудь повторим?

– А твоя не будет против? – поправляя трусы и спуская юбчонку, спрашивает шлюха.

– А тебе какая разница, что она подумает? Не с ней же тебе трахаться.

– Мне-то никакой, – дует губы.

– Вот и не надо о ней говорить. Я как-нибудь сам решу насчет нее. И вообще, может, она сама разрешила мне?

– Сама?

– Все, хватит. Ты собралась? Идем.

Пропускаю ее вперед из туалета, заправляю рубашку в брюки и выхожу следом. Опускаю официанту в нагрудный карман пару купюр за то, что нас никто не беспокоил, и за отдаленный уютный столик в углу, киваю ему и направляюсь к выходу.

Еще с порога замечаю, что с машиной что-то не так. Колесо спустило?

– Да твою ж мать!

– Что такое? – ничего не замечая, глупо интересуется Катюха.

– Колесо… Да что за черт? – шиплю сквозь зубы, обходя машину и видя, что все четыре колеса стоят на дисках. А потом и весь изрезанный салон. – Суки! Чтоб вас, уроды ебаные!

– Костюш…

– Да отвали ты! На вот такси вызови себе. Или пешком уйди, только свали отсюда уже, ну!

Девчонка берет деньги, недовольно хмыкая, разворачивается и криво на шпильках шурует по тротуару. А я достаю телефон и набираю отца. Рассказываю ситуацию и прошу вызвать к ресторану эвакуатор…

– Сам починишь! Я тебе что, мало денег даю? Утырок, – рычит отец. – Ты нахрена ее открытой оставил? Не умеешь обращаться с дорогими вещами, не буду больше ничего тебе дарить. Как маленький, ну!

– Умею я, умею! Да и откуда я знал, что кто-то полезет. Она ж на стоянке, прямо перед входом стояла. Ну, почти перед входом.

– Заткнись и не оправдывайся! Ты метишь на такое место, а сам не лучше ребенка.

– Надо найти…

– Я найду! – повышает голос папа. – Найду и разберусь. А пока пешком походишь. Будет тебе уроком. Деньги на колеса и салон и не проси. Из своего кармана.

– Ладно… И, пап, как узнаешь, что это за уроды были, дай мне разобраться с ними.

Он поднимает на меня строгий взгляд из-подо лба и подходит в упор.

– Ты в своем уме, щенок? Разобраться? Ты свои дела сначала в порядок приведи. Свадьба на носу, во взрослую жизнь лезешь, а сопли никак подобрать не можешь.

– Хорошо, я понял. Я все решу сам. Спасибо.

– Ты не дерзи мне. Давай топай домой, или куда ты там собрался. Вечером увидимся.