Измена мужа. После (СИ)

Однако Рокотов, очевидно, владеет собой лучше меня, потому что, достигнув кромки слегка задравшегося платья, прекращает движение по моей ноге. Он сжимает ляжку и с силой закусывает нижнюю губу. На грани, между болью и удовольствием.

Я ныряю под ворот его светлой рубашки, несколько верхних пуговиц которой расстегнуты, и с упоением касаюсь его мужественной груди. Немного волос, много мышц и обжигающе горячая кожа – Рокотов ощущается как ожившая женская фантазия. В нем столько притягательности, столько силы и сексуальности, что я едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать с него совершенно лишний, как мне сейчас кажется, предмет одежды.

– Ты сводишь меня с ума, – шипит Влад, вжимаясь своим лбом в мой.

Дышит тяжело и рвано. Впрочем, как и я.

Грудная клетка вибрирует, но я не могу понять, чье именно сердце срывается с петель – мое или его?

А, может, оба одновременно?

– Прости, – тихонько пищу я. – Это не специально.

Я знаю, что он меня хочет, и испытываю какое-то восторженное удовлетворение. Самооценка, втоптанная в грязь Диминой изменой и добитая долгим одиночеством, потихоньку поднимается с колен. Расправляет плечи и делает глубокий вдох.

Влад хочет меня, а значит, я все еще красива. Все еще сексуальна и привлекательна.

Вероятно, кому-то это осознание покажется мелочью, но для меня оно значит много, чертовски много. Я словно заново распускаю крылья и учусь летать. Когда-то давно я это умела, но потом меня ранили. Не смертельно, но значительно.

А сейчас я исцеляюсь и снова делаю шаг в бездну.

Остается лишь надеяться, что в этот раз я не разобьюсь и мне не придется снова собирать себя по кусочкам.

Глава 33

Весь следующий день порхаю на работе, как бабочка. Настроение радужное, весенние, хоть за окном и грустит осень. Но ни проливной дождь, ни ураганный ветер, ни даже недовольное бурчание Критичной, которая наведывается ко мне в кабинет чуть ли не дважды в час, не способны убавить мой оптимизм.

Впервые за долгое время я абсолютно счастлива. А все потому, что вчерашние свидание с Владиславом прошло просто на ура. Оно было идеальным! Без преувеличений!

Совместная стряпня, веселые разговоры, страстные поцелуи на заднем сидении такси – говоря по правде, я думала, в моем возрасте так уже не бывает. Ну, в том смысле, что буйство эмоций – характерная черта юности, а зрелость славится рациональностью и прагматичность.

Однако вчера информация о возрасте и социальном статусе напрочь вылетела у меня из головы. Я была молодой девчонкой. Влюбленной и беззаботной. Целовалась с классным мужчиной, смеялась во весь голос, чувствовала себя желанной и дерзкой.

Как, оказывается, мне этого не хватало… Только сейчас в полной мере понимаю.

Печально, но, взрослея, люди безжалостно подавляют в себе детскую сущность. Перестают дурачиться и мечтать. Забывают радоваться мелочам и возводят в культ, в сущности, совершенно неважные вещи.

Какая разница, сколько денег на твоем банковском счету, если настоящая жизнь проходит мимо? Кому какое дело, сколько машин ты купил и сколько партнеров поменял, если в конечном итоге нас всех ждет один финал?

Мы приходим в этот мир ни с чем. И уходим тоже с пустыми руками. Поэтому в промежутке между началом и концом нужно постараться взять от жизни по максимуму.

Прежде я не задумывалась об этом всерьез. Как-то не до философии было. Но после свидания с Рокотовым внутри меня что-то перемкнуло. Будто шестое чувство просунулось. Или третий глаз открылся. Сейчас я, конечно, утрирую, но факт остается фактом: всего один душевный вечер в компании Влада – а я уже немного другая. Ничего радикального, но мысли текут совсем в ином направлении.

– Алина Андреевна, вас не узнать! – заявляет Ниночка, принесшая мне документы на подпись. – За ночь прямо расцвели!

Ну надо же. Даже окружающие это замечают.

– Спасибо, Нин, – улыбаюсь загадочно. – Просто выспалась вчера. В пенной ванне полежала.

– Ага, как же, – хихикает. – Всем бы в таких ваннах полежать.

– Нин, – произношу строго.

Ясен пень, для нее не секрет, что про ванну я солгала, но субординацией пренебрегать все же не стоит.

– Все-все, Алина Андреевна, молчу, – девушка делает вид, что закрывает рот на ключик, а затем выбрасывает его. – Но все же не могу не сказать, что я очень за вас рада!

Окинув меня восхищенным взглядом, Ниночка ретируется, а я под влиянием ее восторженных слов подхожу к зеркалу.

Вот это да! А ведь я действительно выгляжу прекрасно. Глаза сияют, волосы блестят. И даже морщинки как будто разгладились. Вот он живительный эффект пробудившейся личной жизни.

Продолжаю с улыбкой рассматривать свое отражение, когда в мой кабинет снова врывается Криничная, моя вездесущая начальница. Как всегда, без стука.

– Алина Андреевна, слышали новость? – она бесцеремонно плюхается на диван и, скинув лодочки, закидывает на него ноги.

Ладно хоть в мое кресло не села. И на том спасибо.

– Нет, какую?

За столько лет я уже привыкла к своеобразной манере общения Марии Ивановны. Поэтому ее импульсивность и перепады настроения не вызывают во мне никаких эмоций.