Измена. На осколках счастья (СИ)

— Бабушку, окей, не будем пугать, добрая она и ранимая. Ради нее остановлюсь, а вот с милицией поясни, Машенька. Что скажешь блюстителям порядка, что к тебе в постели молодой супруг в трусики пальчиком полез, да это ещё и в вашу первую брачную ночь? — весело подмигнул непробиваемый гадёныш.

Я даже не успела рот открыть, лишь подавилась воздухом от возмущения! О, как всё выставил невинно, и не подкопаешься. А Лёшка добавил уже нормальным тоном: — Ладно, Машунь, проехали, посадить за изнасилование меня не удастся, да и вряд ли тебе приятно будет осознавать, что твой муж — уголовник, к которому разрешат ходить на свидания лишь дважды в месяц. Но поговорить нам реально стоит, пойдём-ка, милая, на улице пообщаемся, погуляем как раньше, ещё тепло, да и старушку нашу не доведём до сердечного приступа криками и разборками.

В его предложении действительно была логика, ведь на улице, вдали от людей, можно было возмущаться вволю, не сдерживая себя приличиями или страхом за реакцию бабули.

— Давай! Только захватим кое-что. Вот, — взяла с пола изорванное в клочья платье и швырнула им со всей силы мужу в лицо. — Вот! Уничтожим это свидетельство моей самой большой в жизни ошибки — нашей свадьбы! Я ненавижу теперь всё, что с нею связано: и тебя, и любовь свою никчёмную, нафиг тебе не нужную, и платье это… Да, его в особенности: оно мне и про Светку-предательницу напоминает, и про тебя сразу. Прям так и вижу, то нас с тобой, танцующих медленные танцы, то как ты меня ласкаешь сквозь приятную к телу изумрудную ткань, то вас в туалете, а на ней такое же платье! Сожжём его на берегу, пошли!

Лёша покорно кивнул и протянул мне руку. Не взяла, гордо прошла мимо. Мы подошли к окну. Муж положил рваные куски изумрудной ткани на подоконник и первым выпрыгнул на улицу. Я залезла следом и, швырнув на землю эту ненавистную тряпку, свесила ножки наружу. Лёша положил руки мне на талию и аккуратно снял с окна прямо к себе в объятия, не торопясь размыкать захват и явно наслаждаясь секундной близостью наших тел. Раньше мы так и выбирались на прогулки каждую ночь. Только тогда я была счастлива, наслаждалась его прикосновениями и объятиями и бесконечно целовала Лёшку за помощь и просто так, сейчас же, разъярённая, отскочила от мужа в доли секунды.

— Всё, больше не прикасайся ко мне. Никогда!

— Милая, это невыполнимая просьба, но я постараюсь не трогать тебя лишний раз, жёнушка, пока сама не попросишь.

— Даже и не мечтай! — мы уже могли говорить в голос, поскольку отошли немного от бабушкиного дома и направлялись в сторону реки. Путь был недолгий: минут двадцать по тропинке через лес.

— А теперь поясни-ка, с кем это ты там развлекалась во сне, жена? С каким ещё Лёшей — не мной?! — муж включил ревнивца, неужто поверил? — Я же у тебя был первый и точно уверен, что единственный! И, кстати, планирую им и оставаться до конца жизни!

— Фиг там! Я подам на развод! И, не дожидаясь расторжения брака, побегу развлекаться со всякими Лёшами, Петями или Юрами. Точно, пересплю с твоим другом! Возьму пример с тебя… — ой, куда меня понесло от злости на мужа, на своё глупое сердце, надеющееся на волшебное объяснение его проступку, да на своё предательское тело, до сих пор жаждущее близости с ним. Хотелось прижаться к горячему супругу и согреться, ведь я выскочила из окна в одной сорочке, прохладной ночью. А может, это от одиночества и стужи в сердце было так холодно? Но вместо того, чтобы прыгнуть в горячие объятия и выслушать объяснения супруга, я несла несусветную чушь, пытаясь сделать ему максимально больно! — У меня теперь пустота и в сердце, и в интимном местечке! Буду заполнять! — на, получи контрольный выстрел в голову, любимый предатель!

***

Маша

Лёшка от этой словесной оплеухи резко дёрнулся, швырнул обрывки платья на землю, мгновенно приблизился, схватил меня за плечи и заглянул в лицо, всматриваясь в глаза и транслируя дикие волны гнева.

— Что ты сказала? Пусто у тебя там? Другими заполнишь?! Юркой? Да как так, Маша? А мужем?! Мною? Никак?! Не заполнить твою пустоту?! Да я никому и приблизиться к тебе не позволю! Ты моя жена! Любимая, обожаемая и желанная! Да, накосячил, но я всё объясню, а всяким Лёшкам из сна, что не я, да Юркам их приборы-то и пообломаю! Лучше сдохну в сражении с ними, чем отдам тебя кому-то. И ещё ладно бы ты любила другого, но чисто мне назло! Не позволю! — выдал этот разъярённый самец, находясь в паре сантиметров от моего лица, на сверхинтимном расстоянии. Мы стояли посреди лесной тропинки, два любящих друг друга, но навсегда потерянных сердца, без малейшей надежды на примирение. Хотелось одновременно и прибить предателя, и наброситься на ревнивца с жаркими поцелуями, сократив за секунду разделяющие нас сантиметры.

Будто прочитав мои мысли, Лёша разжал хватку на плечах и нежно провёл ладонями по ключицам, невесомо касаясь большими пальцами шеи и приподнимая моё лицо ещё ближе к своему. Я глубоко задышала в предвкушении поцелуя и утонула в изумрудных глазах мужа.