Измена. Наследник для дракона

Роланд замирает на месте. Не делает попыток отодвинуть меня со своего пути. Не тянется к сыну. Лишь жадно на него смотрит.

И всё понимает. Конечно же. Даже идиот бы всё понял. А Роланд далеко не идиот.

Слишком всё очевидно. Каштановый пушок на голове Ленарда. Карие глаза в точности как у отца. Вертикальный зрачок. Возраст.

Малыш тянет ко мне ручки. Хватает меня за руку, царапает её остренькими, как бритва, ноготками.

Не реагирую. Я сейчас как натянутая тетива лука перед выпуском стрелы. Сосредоточена на враге. Готова в любую секунду дикой кошкой броситься на защиту самого дорогого. Здесь я не отступлю! Буду биться, пока дышу!

Роланд возвышается надо мной. Занимает собой всё пространство крохотной комнаты. Но, в отличие от моей, его поза расслаблена. Руки убраны в карманы брюк. Стоит неподвижно.

Кажется, что и нападать не собирается. Вот только меня не проведёшь. Отчётливо вижу тёмный огонь, полыхающий в его карих глазах, в которых прямо сейчас отражается его маленькая копия, захлёбывающаяся в истерике.

С ужасом замечаю рябь чешуек, мелькнувшую на скуле дракона. Роланд отрывается от сына и смотрит на меня. Никогда прежде я не видела столь лютой ненависти в его глазах. Меня окатывает ею, будто бочонком ледяной воды.

— Ну, ты и дрянь, Софи, — выплёвывает он, после чего разворачивается резко и быстро выходит прочь.

Потрясённо смотрю ему вслед. Это что сейчас было? Он просто… ушёл?

Подхватываю плачущего Ленарда на руки. Устраиваю его на руках, даю грудь, отчего малыш моментально затихает. Причмокивает, мигом забыв печали. Счастливый мой. Вот бы и у взрослых всё было так же легко…

Напряжённо смотрю на дверь. Прислушиваюсь.

Скрип ступеней. Удаляющийся звук тяжёлых шагов. Хлопанье входной двери и тишина!

Нас оставили в покое? Обессиленно сползаю вниз, прислоняюсь спиной к детской кроватке. Откидываю голову назад, пристраивая её между деревянных прутьев. Закрываю глаза.

Ещё никогда я так не наслаждалась тишиной.

Вот только длится это не долго. Спустя несколько минут дверь внизу открывается снова. Распахиваю глаза. Встаю на ноги с Ленардом на руках и медленно иду к двери.

Если это Роланд вернулся, то мне есть, что сказать ему. Теперь, когда я немного собралась с мыслями. Например, что он может проваливать к своей новой жене и забыть к нам дорогу! Потому что нам прекрасно живётся и без него! И ему, как я понимаю, тоже!

Не стоило ему вообще сюда прилетать! У него теперь своя жизнь, у меня своя!

Всех всё устраивает, ведь так? Почему бы и нет?

Нужно было сразу ему высказать! Просто я растерялась поначалу, испугалась, не ожидала. Но сейчас-то я точно знаю, как надо было!

Хватит быть жертвой! Достало! Я больше не та наивная дурочка, что готова была глотать измены, лишь бы спасти свой брак! Нечего спасать! У тонущего корабля всего одна дорога: на дно!

Явился он! Пусть новой жене своей диктует условия! Пусть её детей забирает! А со мной этот фокус больше не пройдёт!

Старательно накручиваю себя. Сердито сдуваю с лица прядку светлых волос, упавшую на глаза. Мне жарко, меня всю трясёт от возмущения и злости.

Ленард наелся. Устраиваю его на правой руке, а левой быстро-быстро застёгиваю платье на все пуговицы под самый ворот.

Дом перестал быть крепостью. Я должна быть начеку в любую минуту, вот как сейчас. И я буду. Выхожу в коридор. Замираю, напряжённо прислушиваясь.

Снизу доносится шуршание и звон посуды.

— Матушка? — склоняюсь над перилами.

Осторожно ступая, спускаюсь вниз по лестнице. Заворачиваю за угол, замираю на пороге кухни.

Мама, как ни в чём ни бывало, гремит кастрюлями.

— Матушка? — зову её снова.

Она вздрагивает, разве что на месте не подпрыгивает. Оборачивается, положив ладонь на грудь:

— Софи? — смотрит на меня обвиняюще. — Напугала меня! Зачем так подкрадываться? Уже вернулась? Рано что-то.

Она отворачивается и снова хлопочет над кастрюльками.

— Где ты была? — подозрительно хмурюсь, игнорируя её вопрос.

— Сахар закончился, пришлось бежать за ним к бакалейщику, пока лавка не закрылась, а не то ягоды пропали бы! Где только старый жук такие нашёл, половина помятые, или на выброс, или в варенье…

Привычное ворчанье матушки успокаивает. Опускаю Ленарда в манеж. Отвлекаю его погремушкой, чтобы не куксился. Оглядываюсь по сторонам.

Всё так обыденно и буднично, будто и не было ничего, будто появление Роланда оказалось ночным кошмаром, который мигом развеялся. Как бы я желала этого: чтобы случившееся оказалось лишь страшным сном!

Морщусь, потирая саднящую от грубых поцелуев шею. Царапины на плечах тут же отзываются щиплющей резью. Увы, случившееся не сон. Реальность.

Задумчиво рассматриваю запястье, кожа на котором заживает не по дням, а по минутам. Уже не красная, а светло-розовая. Но шрамы на метке всё равно останутся…

— Роланд здесь, — выдыхаю тихо.

У матушки из рук валится миска. Она оборачивается и смотрит на меня округлёнными глазами:

— Что ты сказала?