Измена. (Не) фригидная жена

Тимур ему об этом и говорил последний час, упорно напоминал, сколько раз Дамир обещал ему прекратить участвовать в семейном помешательстве. Например, в день свадьбы с Виталиной. Брату он уверенно заявил, что от женщины своей не откажется, даже если папаша пристанет.

Ага, не отказался, как же.

Усевшись на кровать, Дамир смотрит в окно, видит свое отражение в свете настольной лампы. И его сознание снова тянется к Виталине. Голова заполняется яркими воспоминаниями, буднями, которые теперь кажутся невероятным счастьем.

Дамиру хочется, чтобы она была рядом и он мог ее обнять.

Но когда он придумывал этот дурацкий план с подставной изменой, он и себе отрезал пути отхода. Понимая, что будет безумно сильно скучать по жене, Дамир сделал так, чтобы все его теоретические попытки вернуть ее были провальными.

Он возложил на Виталину ответственность не дать ему вернуться.

Какой-то бред.

Но ведь работает.

Пьяно усмехаясь, Дамир опускается на кровать и хватает подушку Виталины. Прижимает к лицу, стараясь уловить ее запах. Он ощущается — тонкий, почти неуловимый, но дико возбуждающий. Он сам не успевает понять, как его меланхолия разгорается, превращается в похоть, а рука сама лезет в брюки. Он так по ней соскучился… Наверное, это алкоголь.

Но с другими он просто не может.

С другими — чистая физиология. Взять хотя бы Марту. Не счесть, сколько она предлагала ему секс после измены в спальне. Несмотря на то что у них в тот раз, когда вошла Виталина, все лишь началось, Дамир не стремился закончить.

Виталина, его Виталина — совсем другое дело. Дамир прикрывает глаза, и ее образ манит к себе. Сначала он вполне приличный, а его движения медленные и тягучие, словно прелюдия перед главным блюдом. Он представляет, как Вита улыбается ему, подает руку, дает увести себя в спальню. Дамир вспоминает их в постели, снова прикрывает глаза.

Чтобы было удобнее, он расстегивает штаны, освобождает и тело, и эмоции.

Его маленькая девочка — пусть и всего лишь надуманная — садится сверху, опускается на него. Дамиру кажется, что дрожь в теле принадлежит Виталине, и что она реальна, как одеяло на нем или подушка, на которой покоится его голова. В реальности дрожь принадлежит ему и связана с его фантазией. Сегодня мечты Дамира максимально четкие и концентрированные. Он не видел жену больше недели, не касался к ней… Тело изголодалось по ее ласкам, хоть по какому-то удовольствию, механическому.

Дамир впервые за столько времени ощущает звенящую пустоту в голове.

Он наедине со своими мечтами.

В них Виталина медленно двигается, и Дамир может поднять руку, провести по ее лицу, очертить пальцем ее приоткрытые губы. Красивая. Какая же она красивая, думает он, двигая рукой еще быстрее. Если откроет глаза, магия рассеется, поэтому Дамир призывает себя к спокойствию, чтобы немного растянуть удовольствие. Он вспоминает, как Вита могла наклониться к нему для поцелуя, и ее светлые волосы щекотали его лицо.

Он в такие моменты сильнее стискивал ее бедра, вел руками по телу, ее идеальному телу. Воспоминание о том, как она обнимала его ногами, прижимала к себе, становится ключевым. Дамир сжимает губы, по телу проходит дрожь, и он затихает…

Будто ничего и не случилось.

Повернув голову, он видит папку с работы с новыми кандидатками на пост его секретаря. И вспоминает все свои трагедии, страхи и проблемы. Реальность. Удовольствие продлилось совсем недолго.

Дамир поднимается и достает салфетки.

Потом идет в ванную и умывается, не зная, пытаться поспать пару часов или идти и заваривать кофе. Постель позади кажется холодной и неприветливой.

Вздохнув, Дамир решает начать уже этот чертов день, и идет на кухню.

Глава 12

Утром кажется, что голова весит тонну.

Тело ломит, глаза чувствительные. Может быть, у меня температура?! Пока я подношу руку, чтобы удостовериться в отсутствии температуры, успеваю представить все ужасы простуды во время беременности и все ее последствия.

Нет, я здорова.

Только измотана. Буквально на грани.

И желательно прекратить так трястись по мелочам, верно?

Я поднимаюсь с постели, слышу выразительные, но приглушенные голоса.

Вчера я рано легла спать и не видела отца, а сегодня мне страшно взглянуть ему в глаза. Страшно так, что трясутся руки. Я идеализировала свою семью. Любила и идеализировала. Не могу даже представить, что отец изменял маме…

Но если она не солгала… Мог ли папа бросить меня?

Я смотрю в зеркальце на столе и вижу маленькую девочку, которая бежала к порогу, слыша, как ключи поворачивались в дверной скважине. Каждый вечер мы с папой проводили вместе. В раннем детстве он играл со мной в мяч, собирал со мной пазлы, мультики смотрел, делая вид, что ему реально интересно; а став старше, уже я ходила смотреть с ним малопонятные мне поединки снукера и часами сидела в гараже, где он разбирал свой автомобиль.

Я папина дочка.