Измена. (Не) фригидная жена

И теперь, поджав под себя ноги, я набираю номер мамы, чтобы рассказать ей про Дамира. Про наше… Воссоединение? Сдавшись, я называю это так, и последние часы пребываю в тихой эйфории, чувствуя, что постепенно обретаю именно то, что ценила в своей жизни больше всего.

— Мам? Мам, привет, — говорю я громче, услышав на фоне звук проносящегося грузовика. — Тебе говорить удобно там?

— Привет, дочка, в магазин иду. Горошек закончился… Ты же знаешь папину привычку добавлять его куда надо, и не надо тоже…

— Мам, ко мне вчера Дамир приезжал.

— Правда? — старается скрыть свое изумление мама. — Ты не говорила, что…

— Получилось спонтанно.

— И как у него дела?

Снова нейтральный вопрос.

Моя мама, можно сказать, проходит тест, ведь за прошедшие месяцы я тоже стала с ней откровеннее, начала говорить о своих желаниях и претензиях прямо. Я призналась ей в том, что обожание Дамира как бы ставило меня и мои интересы на второе место. А я ведь ее дочь, не Дамир ее сын, а я! Мама обещала постараться не наседать на меня так, стать понятливее.

— Он останется со мной, мам.

— Погоди, останется? Хочешь сказать, что вы помирились? Ничего не пойму, — возмущается она. — Вы развелись! Ты сорвалась с места, уехала не пойми куда, а теперь вы снова вместе? Уже?

— Словно ты не рада, — трогаю губу пальцем.

— И что он сделал, что ты его простила? — вопросом на вопрос отвечает мама.

Конечно, она удивляется! Она же не знает, что измена была всего лишь способом «заставить меня его бросить», не знает, что с отцом Дамира теперь связывает только родовая фамилия, и все.

— Я тебе все расскажу, постепенно.

— Дочка, это уже окончательно?

Пялясь в ковер, я едва не плачу. Плаксивость. Эмоции. Любовь. Вот это все обо мне. Вздыхая, я сначала киваю себе, потом уверенным голосом заявляю ей тоже:

— Надеюсь, что окончательно.

— Вам надо снова заключить брак и до рождения малышки…

— Знаю.

— И пусть Дамир, наконец, начнет выполнять свои функции мужа!

— То есть? — повышаю голос я.

— Заботиться о беременной жене, Вита. Пока ты там была одна, у меня сердце от тревоги сжималось каждый день! Женщина должна быть рядом с любимым мужчиной!

Вот и понеслось… Но сегодня меня мама ни капли не раздражает.

Веселит, наверное, немного.

— Я ему передам, — усмехаюсь я.

— Дочка…

— Да?

— Давай я приду домой и мы с тобой еще поболтаем… А то стою тут перед витриной с шампанским, не знаю, что выбрать, сосредоточиться не могу, — говорит она.

— Мам! — фыркаю прямо в трубку. — Что праздновать собираетесь?

— А то ты не знаешь! Ну все, до связи, — и отключается.

Я, уже откровенно смеясь, тоже сбрасываю звонок.

Беру диванную подушку и прижимаю к себе, обхватывая двумя руками. Счастье пульсирует у меня в теле, и я представляю, как большой яркий шар любви расходится по всему организму маленькими импульсами. Так я себя чувствую.

* * *

Я была готова, что Дамир вернется не с пустыми руками…

Он с самого первого дня знакомства со мной показал, как любит баловать близких. Я хорошо помню первый день вместе, который незаметно превратился в первое свидание. Сначала я показала Дамиру офис, сдерживаясь, чтобы не начать беспардонно флиртовать, он — не имея таких моральных проблем — пригласил меня поужинать. Привел в роскошное место, в котором я сразу же почувствовала себя неуместным предметом декора. В большом зале под низкими люстрами, которые я видела только в фильмах, нас встретили люди в накрахмаленных белых рубашках. Даже не посмотрев, что я пришла к ним во «дворец» в поношенном черном пиджачке и джинсах, они провели нас в боковую секцию, где находились парочки, один из мужчин отодвинул для меня кресло.

Дамир элегантно устроился напротив и, посмотрев на меня, подавил смешок.

— Ты выглядишь напуганной, — потянулся он ко мне рукой.

Накрыл ладонь, погладив сверху.

— Ты, правда, ужинаешь в таких местах? — только и выдала я удивленно.

Он выдержал паузу.

И прыснул в сжатый кулак.

— Нет, если честно. Вит, здесь ужин стоит как моя месячная зарплата, но я очень хотел тебя восхитить, — произнес он, заговорщицки склонившись через стол.

Наверное, в тот момент, рассмеявшись над его шуткой и по достоинству оценив честность Дамира, я и влюбилась в него.

— Мы можем уйти отсюда, — предложила я.

Он сузил глаза.

— Уличную пиццу любишь?

— Обожаю! — громко объявила я.

Окончательно я отдала Дамиру сердце в тот самый вечер, когда он, схватив меня за руку, поволок к выходу, даже не обращая внимание на снобов, которые смотрели на нас, как на сумасшедших.

До этого момента я считала, что повстречала одного из них. Снобов. Но Дамир был другим, он был бунтарем — однако я тогда не понимала, что бунтарем он мог быть лишь в те моменты, когда большое око его отца было направлено в другую сторону, на других людей.

Так и не расцепив руки, мы с ним добрались до ближайшей будки с горячими пиццами и хот-догами. Он купил мне кусочек, а сам взял пирожок с капустой.