Измена. Не фригидная жена (СИ)

Я киваю, доставая придуманный туз из рукава.

Слова Дамира о том, что «ребенок все исправил бы» вместе с рассказом Карины об особенном отношении в семье к детям сформировали четкую картину. Зная своего мужа и его нелюбовь к посвящению в личную драму других людей, я почти уверена, что он не пересказывал наш разговор брату слово в слово. Значит, я могу немного его приукрасить. Соврать, чтобы не дать Тимуру возможности увильнуть. Что, если Дамир случайно в пылу ссоры бросил бы всего одну фразу?

— Дамир дал понять, что наш развод связан с тем, что я не смогла родить ребенка, — говорю я, смотря в его темные глаза. — И он сказал, что его отец этим недоволен. Что ты знаешь об этом?

— Вит… Не знаю, что тебе сказать.

Тимур выглядит удивленным.

— Я просто хочу разобраться в ситуации. Это ни на что не повлияет, — откровенно лгу я. — О разводе мы уже договорились. Но… Можешь называть это «психологическим дискомфортом», — тихо продолжаю.

На самом деле Тимур, возможно, сейчас решит судьбу моего ребенка.

Быть ему сыном или дочерью Дамира, или только моим малышом. Я могу терпеть его присутствие рядом ради ребенка, даже если на протяжении нескольких лет его глаза, его лицо, его улыбка будут вонзаться в мое сердце и вынуждать плакать по ночам. Однако о том, чтобы отдать ребенка на воспитание чудовищу с извращенными понятиями о детстве, не может быть и речи. Если ради благополучия ребенка придется бежать…

То я научусь ездить одна в поездах.

— Ты же знаешь, что я сбежал из дома? На то были веские причины.

— Какие?

Тимур не успевает ответить, к нам подходит официантка, она ставит передо мной вкусно пахнущий стейк и салат с овощами. Тимур благодарит ее и открывает бутылку вина, а мне ведь нельзя пить.

Я не успеваю придумать, что ему сказать… Белое вино наполняет мой бокал наполовину. Тимур поднимает свой, чтобы сделать тост. Ничего не остается, как сделать то же самое, натянуто улыбаясь.

— Давай выпьем за встречу, пока не начались эти разговоры…

— За встречу!

Он отпивает, а я лишь пробую вину на вкус кончиком языка, и оставляю бокал. Надеюсь, что Тимуру хватит такта не интересоваться, почему я так сделала.

— Итак, что конкретно ты хочешь знать?

Я повторяю вопрос, заданный до прихода официантки:

— Почему ты сбежал из дома?

* * *

Тимур не притрагивается к еде, пока не заканчивает рассказ.

На столе рядом с моим локтем лежит телефон, и я боковым зрением фиксирую время. Пять минут. Всего пять минут потребовалось Тимуру, чтобы рассказать о своем детстве — в удобной для него манере, с подшучиваниями и иронией. Но полезной и новой информации в его рассказе оказалось мало. Я мысленно подвожу итог — слишком мало свободы, слишком много правил, ответственность за каждый поступок и нежелание Тимура встревать в бизнес-империю Сергеева.

При этом сам он сказал, что ему и не требовалось — Дамир изначально являлся претендентом на кресло гендиректора.

Что-то тут не вяжется…

Многих детей воспитывают подобным образом и далеко не все они сбегают посреди ночи из дома с парой купюр в кармане… Да, следующая история Тимура была именно об этом. Он гораздо охотнее рассказал мне, как почти без вещей отправился «в свое первое путешествие».

— Отец заблокировал мои счета, так что… Я первое время жил у друзей, а потом один из них предложил мне подработку — посмотреть код в приложении. Они знали, что я шарю в компьютерах. Так что теперь я этим и зарабатываю себе на поездки.

Тимур берет в руки нож и вилку, отрезая первый кусочек остывшего стейка.

— Я все еще не понимаю, прости, — стараясь казаться беззаботной, я тоже беру столовые приборы. — Ваш отец был всего лишь «немного строгим», но ты сбежал из дома при первой возможности, а Дамир… Дамир, хотя и работает в компании отца, откровенно его ненавидит. Даже слушать о нем не хочет. — Я накалываю на вилку кусочек огурцы слишком резко. — Но бросает меня в том числе по его указке.

— Вит, это…

— Я просто хочу разобраться, — я неосознанно повышаю голос, оказываясь в центре внимания сразу нескольких столиков. Вздыхаю и опускаю голову. — Я думала, что мы друзья, Тимур. Настоящие.

— Мы друзья, — кивает он.

— Тогда расскажи мне правду.

Я тянусь к его руке и накрываю своей. Жест поддержки слишком быстро становится неуместно интимным, поэтому я сжимаю его запястье один раз, и отстраняю ладонь.

Тимур устало потирает лицо.

— Да, ты права… Права в том, что дело заходило дальше правил и ограничений, которые знают многие дети. Но знаешь, Вит… Я рос в этой семье и я очень долгое время не знал, нормально ли это? Может быть, всех так воспитывают? Может, отец реально хочет сделать из нас людей?

Он тянется к бокалу и делает глоток.

Я слушаю затаив дыхание и не отрывая от него глаз.