Измена. Не прощу твою ложь (СИ)

— То есть, думаешь я поверю, что вот это вот все — случайно? Типо ты, такой белый и пушистый, проезжал мимо и решил помочь? — ухмыляется еще, подонок.

— Представь, все именно так и было. Как говорится — все совпадения случайны…

— Я не верю тебе. Не знаю, что задумал, но у тебя не выйдет. Кстати, эта истеричка знает, что ты урка? — мерзкая ухмылочка и глубокомысленный кивок в сторону Лены.

Кровь бросается мне в лицо, всему есть предел, моему терпению — тем более.

В ярости выскакиваю из машины и хватаю этого трусливого ушлепка за грудки, прижимаю к борту машины. Пусть пыль протрет своим упитанным тельцем.

— Вот что… — шиплю ему в лицо. — Лучше быть уркой, чем конченной мразью, как ты. Будь моя воля, ты бы еще тогда, пять лет назад загремел в места не столь отдаленные. Получилось выкрутиться и думаешь, что молодец! Но ты знаешь, я этого так не оставлю…

— Знаю, — нервно ухмыляется тот. — Давай, врежь мне. С меня не убудет, а ты снова сядешь. Я постараюсь, чтобы так и случилось. Тебе даже приближаться ко мне запрещено. А, если дашь по морде, тебе вообще конец.

Брезгливо отбрасываю его от себя, безумно хочется вымыть руки. Будто держал склизкую жабу.

— Думаешь, поднялся, стал крутым и богатым? — тяжело дыша Димка поправляет ворот рубахи, — я тоже не последний человек в этом городе. Посмотрим, кто кого.

— Ты ответишь за все, Дмитрий. И за мою сестру, и за меня, и за женщину, что сейчас у меня в машине.

— Ути-пути… Какой грозный. За что, интересно, я отвечу? За то, что твоя сестра сама мне на шею вешалась, чуть не разрушила мою семью, а потом вдруг решила трагично самоустраниться? Это ты меня чуть не убил, а я — жертва… Суд это подтвердил.

С трудом сдерживаюсь. Отдал бы все, за возможность дать ему в рожу, услышать мольбы о пощаде…

Спокойно. Он же специально меня провоцирует. Тяжело дышу и сжимаю кулаки в бессильной ярости. Не сейчас, но ты за все ответишь!

— …Или за эту чокнутую бабу, — продолжает паясничать тот, — которая грандиозно устраивает скандалы? Вокруг тебя всегда такие странные женщины? — демонстративно крутит пальцем около виска. Кстати, передай ей, что ее мужу — конец! Лучше бы она его сбила насмерть, потому что я ему устрою настоящий ад.

Так, это надо заканчивать. Он будет брызгать ядом, пока я не уеду. Открываю дверь машины, на прощанье бросаю ему:

— С дочкой своей разберись. Возмездие приходит оттуда, откуда не ждешь.

Димка снова стучит по стеклу, долбанный дятел. Совсем инстинкт самосохранения отсутствует? Слегка приоткрываю окно. Думаю, мое лицо сейчас о много ему говорит.

Его рожа полыхает всеми оттенками красного — хоть бы его удар не хватил от такого количества событий. Жаль будет. Я ему приготовил несколько иной конец…

— А я ведь тебе очень рад, Лёвушка. Спасибо, что приехал. Теперь знаю, откуда ждать беды. Чао!

Молча закрываю окно и жму на газ. Посмотрим, за кем будет последнее слово.

На заднем сиденье поднимает голову Лена.

— Лев Алекса… Лев, куда мы едем? — голос тихий, но не дрожит.

— К тебе домой, — коротко отвечаю я. — У тебя там дети.

31. Будем вместе плакать

Нет, я не потеряла сознание, хотя очень бы этого хотела. Даже на пару минут уйти в темноту и забыть обо всем, что случилось — это ли не счастье?

Я помню, как мне помогал дойти до машины Лев, помню Дмитрия… Но будто во сне. Не знаю, где заканчиваются мои фантазии, а где начинаются реальные события.

А вот дорогу к дому я уже хорошо отражаю. Чем ближе к девочкам, тем я внимательнее и собраннее. Будто приближаюсь к месту силы. Кстати, возможно, так и есть.

Выдернув меня из всей этой жесткой обстановки, Лев снова дал мне возможность обдумать происходящее. И больше я не совершу такой глупости, не убегу от него. Ведь он был прав, во всем, что он говорил и делал, был смысл.

Я позволила эмоциям захлестнуть себя, и теперь мне придется долго разбирать последствия своей самодеятельности.

Машина останавливается около моего дома, и я даже не спрашиваю, откуда он знает адрес. Лев непостижим, во всяком случае, для меня.

Он выходит и открывает дверь, помогая мне выйти из машины. В этот раз — это не обходительность, а необходимость. Меня ощутимо потрясывает, от переживаний я чувствую слабость в каждой мышце.

Молча закусываю указательный палец, чтоб не разрыдаться. Как представлю, что дочки сейчас сбегут по лестнице и будут спрашивать, что случилось с папой… И что я сама это натворила.

— Мне страшно, — еле слышно сиплю я.

Лев берет меня и разворачивает так, чтобы свет фонаря падал ему в лицо — специально так делает, хочет, чтобы я видела его глаза. Кладет мне руки на плечи и смотрит темным, проникающим взглядом, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Послушай меня, ты справишься. Я не сказал тебе этих слов в прошлый раз, и ты не выдержала. Прости.

— Ты просишь у меня прощения? — мне впору рассмеяться, но почему-то горло перехватывает спазм. Боюсь дышать, чтоб не разрыдаться.

— Да, надо было сделать все по-другому. Ты не смогла держать эмоции под контролем. Но сейчас, я знаю, ты справишься.