Измена. Осколки нашей любви (СИ)

— Знаешь, мам… мне Егор Михайлович тоже не нравится.

От наплыва кошмарных подозрений у меня всё сжалось внутри.

— Не нравится… как? Почему? Ты что-нибудь слышал? Видел? Что-нибудь подозрительное?

Лёшка медленно покачал головой.

— Нет. Но я просто знаю, что он никогда не будет мне папой. Ты же за это на меня теперь не обидишься?

— Го-о-осподи, — выдохнула я и прижала сына к груди, изо всех сил стараясь не давать воли слезам. — Лёшк, миленький, ну что ты такое говоришь… никогда бы я на такое и ни за что не обиделась бы. Даже если бы…

…даже если бы он не оказался двуличной сволочью, пользовавшей свою наглую ассистентку у меня за спиной.

Я слегка отстранила от себя сына и заглянула ему в глаза:

— Лёш, никого важнее тебя у меня нет и быть не может. А Егор Михайлович… наши с ним пути расходятся. И почти наверняка — навсегда.

Наверное, я ожидала, что Лёшка бурно выразит свою радость по этому случаю. Но он вдруг бросил задумчивый взгляд в дальний угол палаты, где надёжно скрываемый тенью стоял громадный робот-подарок.

— Это, получается, мы и с Александром Михайловичем больше уже не увидимся?

Упоминание Муратова-старшего огнём прошлось по моим нервам.

Выходит, я ошибалась, когда думала, что связанные с ним ощущения легко притупились, стоило мне добраться до сына. Нет, всё с ним связанное по-прежнему чувствовалось сверхъестественно остро.

И это мы с Лёшкой ещё не говорили о другом важном вопросе — совершенно неожиданном визите Александра к племяннику, сразу после нашей с ним встречи в кабинете Егора.

— Почему не увидимся? Ещё как увидимся, — пробормотала я. — Видишь ли, Лёш, мы… я… может так получиться, что какое-то время мы поживём у него.

— У кого поживёте? — раздалось от двери.

Я обернулась и обомлела.

На пороге, сверля нас с Лёшкой тяжёлым взглядом, маячил Егор.

Глава 58

— Лёш, я к тебе позже ещё загляну, — я поднялась с кушетки, поймала резко посерьёзневший и понимающий взгляд сына.

— Здравствуй, Алексей, — Егор кивнул, но в палату входить не стал. — Как твоё самочувствие?

Я невольно затаила дыхание, но зря сомневалась в собственном сыне. Лёшка у меня рос «умочкой», как любила говорить моя мать.

— Здравствуйте. У меня всё хорошо.

— Отлично. Это радует, — Егор посторонился, выпуская меня из палаты.

Спустя несколько шагов по коридору я слышала щелчок закрывшейся двери, но останавливаться не стала. Миновав комнату дежурной медсестры, остановилась только на выходе из отделения.

Впрочем, отсрочка не сильно мне помогла. Вероятно, к этому разговору невозможно было никак подготовиться.

— Так у кого поживёте? И что значит, поживёте? — раздалось у меня за спиной. — К подружке какой-нибудь перебралась?

Я обернулась, собирая волю в кулак.

Только бы не сорваться. Не наговорить лишнего, не опускаться до перехода на личности.

В конце концов, что такого принципиально нового я ещё могла бы ему сказать?

— А какое сейчас это имеет значение? Зачем тебе знать, где я живу или жить собираюсь?

Егор состроил недоумённую мину, будто я глупость сказала:

— Нина, ты втихомолку собрала вещи и съехала, даже не предупредив. Мы вообще-то женаты ещё, как-никак.

— Это у нас ненадолго, — озвучив эту простую и ясную мысль, я почувствовала себя увереннее. — В ближайшее время я подам на развод.

— Шутишь? — недоверчиво усмехнулся Егор.

— Шутки кончились, когда я тебя с ассистенткой застукала.

— Нет, погоди, я правда пытаюсь понять… ты действительно подаёшь на развод?

Боже мой, как по-разному мы смотрели на ситуацию. У меня и тени сомнения не возникало, что всё давно и навсегда кончено. А он, что же, предполагал, что я, как по волшебству, забуду его новогодние приключения?

— Стопроцентно, — я прищурилась. — А что, мне стоит переживать, что наш развод как-нибудь повлияет на лечение сына?

Мне некогда было ходить вокруг да около, сыпать намёками и пытаться изображать из себя дознавателя-виртуоза. Я шла напролом, отчасти ещё и потому что слишком нервничала, не зная, чего ожидать от почти бывшего мужа.

— Повлияет? — нахмурился Егор. — Как повлияет?..

— Откуда мне знать, — пожала я плечами. — Потому и спрашиваю.

И тут на него наконец снизошло. Красивое лицо перекосилось от отвращения, но оставалось только гадать, насколько искренней была эта реакция.

— Ты что… ты решила, что наши раздоры заставят меня рисковать здоровьем Алексея? Ты такого низкого обо мне мнения?

Мне хотелось ему прокричать, что он зря так старается. Что я уже кое-что знаю. Вместо этого я продолжила наступление:

— Раз это не так, то расскажи мне, пожалуйста, как проходит лечение. И почему с некоторых пор ты перестал посвящать меня во всё, что этого процесса касается.

— То есть как это перестал посвящать?..

— О том, что в лечении сделали перерыв, я случайно узнала от заведующей отделением. Ты считаешь, это нормально?

С возросшим волнением я отметила, что муж слегка побледнел. Этих вопросов он не ожидал.

— Нина, мы ссорились…

— И что? Ты ведь сказал, что наши ссоры никак не отразятся на ситуации Лёши. И что я слышу? Твой аргумент «мы ссорились».