Измена. Паутина лжи (СИ)

С удовольствием всаживаю кулак ему в грудину, отмечая, что и прошлые мои фонари ещё не сошли до конца с лица урода.

Славик сгибается пополам, кашляет. А сестра его снова начинает орать. Ловлю её, заставляю замолчать, тащу на кухню, усаживаю на стул.

– Ч-что вам нужно? Славик, это ты опять что-то натворил? – оглядывается испуганно.

Рассматриваю её. Да, смазливая, грудь, ноги, губы, всё на месте. Видимо, любовник не обижает.

– Натворили вы оба! – сажусь напротив, сжимаю кулаки. Ярость душит, но я беру себя в руки.

– Мент, ты труп, – рычит вдруг зло Славик. – Ты знаешь, что тебе устроят за этот беспредел?

– Ох как ты заговорил? – усмехаюсь. – Только ты не угадал. Ты на Метелину надеешься? Зря. Теперь ты для неё уже неинтересен. Поэтому прикрывать тебя она не станет. Наоборот, идиот, я тебе жизнь спасаю.

– Чё ты гонишь, мент, – усмехается зло.

– Елена задумала тебя убрать. Не знал? – блефую я.

– Бред, – фыркает он.

– Ну если это бред, что здесь вместе со мной делает офицер ФСБ?

Славик переводит подозрительный взгляд на Серёгу. Тот неторопливо и вальяжно достаёт свои корочки, суёт в нос Славику.

Он заметно напрягается, начинает нервничать.

– Может, это липа? – кивает на удостоверение.

– Может, и липа, – смотрит на него Серёга. – Только сегодня мы сняли неподалёку отсюда человечка, у которого на тебя был заказ.

– И что вы хотите от меня?

Испугался, урод. Страхом от него теперь за версту смердит.

– Выбор за тобой, – усмехается Серёга. – Человечка мы спугнули, но ты же знаешь, такие люди, если принимают заказ, работают до его выполнения. Так вот… Мы готовы тебя подстраховать, и даже закрыть глаза на некоторые твои косяки, в обмен на содействие следствию.

– Я ничего не знаю, – тут же отпирается мразь.

– Думаю, ты сильно лукавишь. Подумай, стоит ли садиться в тюрягу за чужие косяки? Или и того хуже, погибать. А вместе с тобой ещё и сестрица твоя пойдёт на зону. Весело вам там будет.

– А я-то здесь при чем? – подаёт голос Вера.

– Да, Верка вообще не при делах, – нервно уверяет Славик.

– Уверен? – смотрю пристально на медсестру. – А вот я так не думаю. Давай-ка, Верочка, вспомним день (называю проклятую дату), и твою неожиданную смену в больнице.

– А что там было такого? – делает она непонимающий вид. – День как день.

– Да? Значит, дети у тебя на смене каждый день умирают при родах?

Верочка напрягается.

– Подождите, – смотрит на меня внимательнее, – вы муж той женщины? Так, постойте, Славик, так ты же её и привёз тогда, да?

– Вот, начинаем вспоминать важные детали, – киваю я.

– Так, а я здесь каким боком? Ребёнок родился с множеством патологий, ещё и роженица эта истерила, орала, чем ещё больше ситуацию усугубила. Вот, кстати, мужа всё время звала, – смотрит на меня с укором, – так что нечего перекладывать с больной головы на здоровую.

Эта фраза больно колет, но я терплю, держу эмоции под контролем.

– А теперь, Верочка, – сажусь перед ней и ловлю её взгляд, – оттого, насколько откровенно ты всё расскажешь, будет зависеть твоя судьба. Будешь ты дальше жить на свободе, или пойдёшь на нары вслед за своим полюбовником Редичем.

– Что вынесете?! – начинает возмущённо.

– Ты вначале послушай, а потом истери, – рявкаю на неё. Вера притихает. – Нами уже установлен ряд нарушений при проведении операции.

Тупо беру её на понт. В подмене детей медсестра могла и не участвовать, но при родах ведь она присутствовала, значит, может ответить сейчас на один очень важный вопрос.

– Мы узнали, что ребёнок родился не мёртвым, как указано в документах, – давлю ее взглядом. – Первые несколько часов он жил. Это так?

Вера испуганно кивает.

– Д-да, вроде бы, я не помню, – мямлит она.

– Так да или нет?! – рявкаю я.

– Да! Да! – нервно выкрикивает Верочка. – Ребёнок родился живой. Девочка была, слабенькая, недоношенная. Скорее всего, чуть позже умерла. И что это меняет?

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Пока ничего. А теперь напряги память ещё раз, Вера. У вас была ещё одна роженица. Галина. Молоденькая наркоманка, рожала сама, в тот же день.

– Не помню. У нас их каждый день по десятку рожает, и что мне, всех запоминать? – пытается огрызаться, но я по лицу вижу, всё она помнит, просто отчаянно пытается просчитать, что именно нужно говорить, чтобы отмазаться.

И это наш шанс, ведь сейчас мне ясно, что нет у неё чётких инструкций, что говорить и как. Просчитался Редич, видимо, решил не привлекать внимание, сделать всё максимально тихо. И вот сейчас Верочка сдаёт его по полной.

– Уверен, эту девицу ты запомнила, ведь у неё ребёнок родился тоже мёртвым, так? – подсказываю Верочке правильный ответ.

– Ну а там-то какие вопросы? – глаза её продолжают испуганно бегать, но мои слова она не опровергает, а значит, так всё и было. – Там только к счастью, что ребёнок не выжил. Матери он не нужен. Она сразу так и говорила. И даже рада была, насколько я помню.

– И всё же, меня интересуют детали. Давай, Вера, вспоминай. Кричал ли ребёнок, было ли обвитие?

– Это надо в карте больной смотреть.

– Нет! С твоих слов. Я хочу понять, есть ли вина врачей в гибели ребёнка.